Человек с лицом убийцы

Парень даже не вздрогнул и не пошевелился, когда Станислав, который вошел вместе со Львом Ивановичем в комнату Тони, защелкивал на его запястьях наручники. Он посмотрел на Антонину взглядом побитой собаки и горько усмехнулся.

– Что ж, – сказал он. – Признаю свой проигрыш. И прошу отметить при свидетелях, что готов идти на сотрудничество со следствием добровольно и не оказываю сопротивления при аресте.

Елизар поднял руки, скованные наручниками, и теперь уже молча последовал к выходу из комнаты. Проходя мимо Жанны Валентиновны, стоящей в дверях, он улыбнулся ей и подмигнул. Но, опять же, не сказал ни слова и прошествовал дальше, сопровождаемый Крячко.

* * *

– Как вы узнали, что он в квартире, и как попали в нее сами? – удивленно спросила Тоня, когда они спустились на первый этаж, чтобы проводить оперативников до дверей.

– Можешь считать, что мы знаем секрет Дэвида Копперфильда и умеем не только проходить сквозь стены, но и читать мысли преступников, – рассмеялся Лев Иванович, так и не ответив на вопрос Тони, и вышел следом за Крячко. – Думаю, что Жанна Валентиновна все тебе объяснит, – добавил он, не оглядываясь на Антонину.

– Все намного проще, чем ты думаешь, – с улыбкой обняла Тоню Астапова, повторяя слова, сказанные не так давно Елизаром. – Просто несколько дней назад у нас в квартире были поставлены новые видеокамеры и прослушивающие устройства. А у соседей напротив все время дежурил полицейский и следил за тем, что творится на лестничной площадке и у нас в квартире. Лев Иванович знал, что Елизар попытается прийти, чтобы повидаться с тобой, вот и устроил ему эту ловушку.

– Понятно, – кивнула Тоня и добавила, помолчав с полминуты: – Если у меня родится девочка, я назову ее Ириной в честь мамы Иры, а если мальчик…

Она загадочно улыбнулась и, недосказав своей мысли вслух, стала подниматься по лестнице на второй этаж.

Эпилог

– Ну и чем же закончилась эта невероятная эпопея? – спросил Орлов, когда Гуров и Крячко прибыли к нему на ковер после допроса Елизара Шишковского. Оперативники, вымотанные за этот долгий и тяжелый день, переглянулись, и Лев Иванович ответил:

– Сядет, и надолго. Там статей набирается на серьезный срок. Но это еще не скоро…

– Я понимаю, что сядет. К чему были такие зверства с его стороны, Лева? С Игнатом Лопахиным-то все понятно, вы и сами докопались. Подвернулся случай избавиться от опеки родителей, Шишковский им и воспользовался. А вот чем ему родители не угодили?

– Денег хотелось, Петр, – пожал плечами Гуров. – Все старо как мир – хотелось денег, и много.

– Хоть и работа неплохая, и квартира-трешка в Приморье, – добавил Крячко, грустно уставившись в сторону секретера, за створками которого генерал держал горячительные напитки. Тот намек понял и буркнул: «С делами разберемся и отметим». А Стас продолжал: – Денег же много не бывает. Да и на родителей парень зло затаил.

– Как рассказал нам сам Шишковский, – Гуров потер кончик носа и тоже искоса глянул на шкафчик, – он первоначально ничего и не думал предпринимать. Просто ему в какой-то момент стало любопытно, а как там родители-то поживают – горюют по нему до сих пор или уже успокоились. Он ведь тогда, шесть лет назад, на свои похороны тайком приезжал и тешил себя зрелищем, как родители и его нянька убиваются по нему.

– На собственных похоронах, говоришь, присутствовал? – покачал головой Орлов. – Это какую же душу надо иметь, чтобы спокойно, а то и со злорадством наблюдать горе своих же собственных родителей.

– Да уж, – согласился с начальником Лев Иванович. – Нам этого не понять. Да и понимать не хочется. А убить он их задумал, когда навел справки и узнал, что они удочерили сироту. Вот тогда у него гордыня с жадностью смешалась в такой гремучий коктейль, что жгла его последующие несколько лет и отравляла все его и без того гнилое нутро.

Гуров замолчал, задумчиво рассматривая рисунок на ковре.

– Тоня поначалу его мало интересовала, – продолжил за друга Станислав. – Он ненавидел ее не меньше, чем родителей. В его планах была мелкопакостная месть. Он собирался бросить Тоню, как только она забеременела бы от него. Но потом, когда он узнал, что родители составили на нее завещание, его планы поменялись. Корысть взяла верх над местью, и он решил, что жениться на девушке будет выгоднее, чем просто так бросить ее с ребенком. Он разыграл свой гамбит с целью не просто влюбить девушку в себя, но и сделать ее соучастницей преступления. Чтобы, значит, меньше сопротивлялась.

– Ага, убийство было все-таки совершено больше из корысти, чем из мести, – заметил Петр Николаевич.

– Одно другому не мешает. Пороки человеческие по одному не ходят. Стоит только одному в душе завестись, как и остальные тут как тут, на подхвате, – проворчал Гуров. – Гамбит-то он разыграл, только вот одного не учел, что и подлецы, как и порядочные люди, могут влюбляться.

– На чем мы его и подловили, – усмехнулся Крячко. – Так что, Петр, по маленькой и по домам?

Крячко многозначительно посмотрел на Орлова.