Человек с Луны

- Я мечтаю, чтобы этот берег назвали берегом Маклая. Я мечтаю создать здесь колонию настоящих людей. Я мечтаю уговорить тех, кого я уважаю и ценю, поселиться со мной на этом берегу. Мы привезли бы с собой плуги, кирки, лопаты. Мы привезли бы с собой домашних животных, семена и лекарства. Мы научили бы папуасов пользоваться всем этим. Мы доказали бы, что белые люди не всегда только хищники и хозяева. И что это был бы за чудесный край, капитан!

- А ведь не плохая мысль, Николай Николаевич!

- Ну вот! А вы смотрите на меня, как на сумасшедшего!

- Зачем вы так?

- Ну, как на чудака, всё равно! А чудак хочет только одного: помочь народу, который этого стоит.

- Значит, вам надо ехать с нами.

- Почему?

- Потому что только вы сумеете уговорить тех, кого вы хотите уговорить. Не я же сделаю это! А вы и ваши доклады…

- Да, доклад мне следовало бы сделать.

- Значит, вы согласны со мной! А к тому же вы ведь едва стойте на ногах. Поедем с нами. «Изумруд» отвезёт вас в Европу. Вы окрепнете и отдохнёте. Вы соберёте людей и деньги, и тогда уж за дело - обратно на Новую Гвинею!

- А пожалуй, вы и правы, капитан.

- Значит, решено?

- Не знаю. Я подумаю. Подождём до завтра.

- Хорошо, подождём до завтра.

ПРОЩАНИЕ

Папуасы сидели на поваленных деревьях возле хижины Маклая и молчали. Лица их были печальны, глаза опущены в землю. Некоторые, вздыхая, раскачивались из стороны в сторону, как на похоронах, когда тело умершего в лёгком гробу из пальмовых листьев поднимают в его последнее жилище, на перекладины под крышей в его же хижине.

Маклай собирал вещи. Капитан «Изумруда» убедил его. Маклаю нужно самому привести в исполнение намеченные планы. Но он вернётся, это совершенно ясно!

Маклай выходит из хижины. Он садится рядом с Туем и тоже молчит. Ему грустно. Ему очень, очень грустно.

- Маклай, - говорит наконец Туй и поднимает на него глаза, - зачем тебе уезжать, Маклай? Разве у тебя на луне есть такие братья, как мы?

- Нет, Туй, нет. Вы мой настоящие братья.

- Останься с нами. Мы выстроим тебе по хижине в каждой деревне. У тебя будет дом и в Горенду, и в Гарагасси, и в Гумбу, и на Били-Били. Мы дадим тебе жён, Маклай. В каждой хижине будет женщина, и в каждой хижине будет очаг. Куда бы ты ни пришёл, тебя везде будет ждать горячий буам. Мы посадим для тебя таро. Мы будем охотиться для тебя, Маклай.

- Не удерживай меня. Я ещё вернусь к вам.

- Возвращайся скорее, Маклай.

- Скоро! Да…

Между деревьями мелькают огни. Это идут с факелами из Били-Били и Гумбу.

- Пойдём с нами, Маклай, - говорят они. - В Гумбу собрались люди с гор. Они хотят смотреть на твоё лицо и слышать твой голос.

Маклай смотрит на свой изорванные башмаки. Он так и не успел их переменить на «Изумруде».

- У меня болят ноги, - отвечает он. - Мне трудно идти по камням в Гумбу.

- Мы отнесём тебя на руках. Смотри, мы сделаем из веток носилки и отнесём тебя, как дикого кабана с охоты. Нехорошо, если люди с гор не увидят тебя теперь.

Носилки, подхваченные сильными руками, едва покачиваются на ходу. И впереди и сзади носилок идут папуасы с зажжёнными факелами. Сухие листья трещат в огне. Тени цепляются за ветви деревьев, колышутся на кустах.

- Спойте мне песню, - просит Маклай.

Как всегда, начинает Саул. Потом подхватывают остальные. Низкий голос Туя гудит, как басовая струна:

Если ты не вернёшься к нам снова, Если мы не увидим тебя, Завянут листья на наших пальмах И дожди затопят наши хижины. Если ты не вернёшься к нам снова, Тангрйн разорвёт нашу землю, Море выйдет из своих берегов И о камни разобьются пироги. Если ты не вернёшься к нам снова, В каждой хижине будут слёзы и горе, Буду плакать я, будет плакать Маш-ша, Будет плакать Туй - сильный человек.

Маклаю делается ещё грустнее от этой песни. Он опускает руку с носилок и трогает курчавые волосы Саула.

- Я вернусь! - повторяет он шёпотом. - Я же вам сказал, что вернусь!..

БИК! БИК!

Саул и Лялу по колено в воде помогали Маклаю грузить его вещи в шлюпку. Шлюпку качало. Уцепившись за корму, Туй, тоже по колено в воде, с усилием удерживал её.

- Всё! - сказал Маклай. - Можно и ехать! Он выпрыгнул на берег и крикнул Тую:

- Туй! Посмотри за лодкой! Я сейчас вернусь!. Маклай остановился посередине комнаты и огляделся по сторонам. Всё в порядке. Ящики с коллекциями, дневники, бумаги - всё это уже в' шлюпке. Ножницы, топоры, ножи, чашки и чайник остаются папуасам. Жаль, что он так мало оставляет им!

Под ногами загремела пустая жестянка из-под кофе. Маклай поднял её и улыбнулся. Ульсон, наверно, посмеялся бы над ним. Но ничего! Не всегда же делать только одни умные вещи. Ловким движением ножниц Маклай режет тонкую жесть. Какие прекрасные серьги! Это Тую! Это Лялу, это Саулу, а этот кружочек с дырочкой посередине - Маше для ожерелья. Когда он вернётся сюда, он обязательно привезёт ей красное платьице и красные башмачки. Весело даже подумать, как она будет радоваться этому.