Человек с неба

В нашей тюрьме сидело много христиан, и каждого подвергали ужасным побоям и пыткам. Бог даровал нам особое терпение и мудрость в обращении с гонителями.

Тюремное начальство подстрекало заключенных уголовников избивать таких же заключенных. Им сулили более мягкий приговор и лучшее питание, лишь бы те занимались грязной работой вместо них.

На обед обычно давали чашку баланды из гнилого картофеля пополам с редькой. Один раз в неделю мы получали манту (сдобный пирожок размером не больше 4 см с мясной начинкой или овощной начинкой; однако в "зоне" манту выдается без всякой начинки). Все заключенные питались впроголодь, так что манту всегда был долгожданным лакомством.

Однажды вечером, получив свой драгоценный манту, я закрыл глаза и на коленях, держа манту на вытянутой ладони, стал благодарить Господа. Пока я молился, кто-то из сокамерников похитил мой манту.

Один из охранников видел, как этот человек взял мой манту и спрятал в кармане своей робы. Беспощадно избив его, охрана велела другим заключенным расправиться с ним по-своему. И тогда заключенные поставили его на колени перед писсуаром и помочились на его голову.

Как жестокие дикари, они держали этого человека вниз головой в писсуаре до тех пор, пока тот едва не захлебнулся мочой.

О, как мне было стыдно! Я неудержимо плакал о том, что произошло с моим товарищем по несчастью. Я взывал к Богу: "О Господи! Помилуй меня! Помилуй меня! Помилуй меня! Пожалуйста, прости меня!"

На следующий день утром охранники вытащили меня из камеры и стали отрабатывать на мне приемы боевых искусств. Они пинали меня и кулаками сбили на пол, а затем велели другим заключенным прыгать мне на грудь и пах. Кровь полилась у меня изо рта и сильно закружилась голова. Боль стала нестерпимой, и мне показалось, что я умираю.

До сих пор мы с братом Дзэном (хотя и были сокамерники) делали вид, что не знали друг друга. Тюремная администрация пришла бы в ярость, если бы узнала, что мы как христиане поддерживаем друг друга.

Но когда брат Дзэн увидел, что случилось со мной во дворе, он подбежал ко мне и воскликнул "Человек с неба, брат мой дорогой!"Своим рукавом он стал отирать кровь с моего лица.

Брат Дзэн прислуживал мне как ангел. Он всегда утешал меня упованием на слова Писания. Другие заключенные и охранники, видя его доброту и и милосердие, полюбили его.

Несколько дней спустя из местного участка КОБ прислали машину для транспортировки его в родной город на суд. Охранники вызвали его: "Цзэн! Приготовься к отправке".

Брату Дзэну не хотелось оставлять меня. Мы плакали и молились, стоя на коленях на каменном полу.

"Иди с миром "- сказал я ему.

Человека Божьего увезли из нашей тюрьмы и вырвали из нашей жизни.

Брата Дзэна увезли, но его вера принесла плоды. Некоторые заключенные стали говорить друг другу: "Нам надо уверовать в Иисуса". Теперь они перестали обращаться со мной жестоко.

Один из молодых заключенных, мать которого следовала за Христом, был неверующим. Через несколько дней пребывания в нашей камере он понял, что я вовсе не был сумасшедшим, как ему меня представила охрана. Тогда этот молодой человек поделился с другими заключенными: "Юн не сумасшедший. Он человек, заплативший великую цену за веру в Бога".

Из любви и сострадания он отдал мне свою куртку. На следующий день этого юношу перевели из камеры на работу в кухню. Позднее его отпустили домой, и он стал преданным учеником Христа.

За время, пока я томился под следствием, меня допрашивали множество раз. Власти догадывались, что в их сети попалась "крупная рыбка", но так и не узнали моего настоящего имени. Они испробовали все, чтобы выпытать у меня, откуда я прибыл, и через это выйти на моих братьев и сестер. А я разрушал их планы, отказываясь отвечать на вопросы. Подвести братьев и сестер из моей домашней церкви я никак не мог.

Поскольку я скрывал свое настоящее имя, власти Вуяна разослали по всем уездам Хэнаня письма с просьбой посетить их и опознать меня.

Тогда прибыло несколько кобовцев из других уездов, но им пришлось уехать ни с чем, поскольку я не был тем, кого им хотелось увидеть. Тогда из тюрьмы по всей провинции стали рассылать телефонограммы с просьбой приехать и опознать меня.

Наконец, когда со дня моего ареста прошло более пяти недель, я был опознан. Двадцать пятого января 1984 года около 8: 30 утра прибыли кобовцы из уезда Наньян и тотчас опознали меня, Несказанно обрадовавшись этому, они сказали мне: "Ты можешь дурачить своим притворным сумасшествием здешнюю полицию, но не делай дураков из нас! Даже если бы с тебя содрали кожу, мы и тогда узнали бы тебя. Ты много раз ускользал от нас и выставлял нас дураками, однако, на сей раз тебе не сбежать от нас!"

Один из них ударил меня по щеке, а другой, заломив руки за спину, надел на меня наручники со словами: "Пошел вперед! В Наньяне с тобой разберемся".