Человек с неба

На следующее утро Господь ободрил меня в моем мрачном и безнадежном состоянии обетованием из Евр. 10:35: "Итак не оставляйте упования вашего, которому предстоит великое воздаяние". С этими словами я и проснулся тогда.

Пока тюрьма постепенно оживала, я решил прочесть книгу Иеремии. Через пророка Господь говорил о моих страданиях и положении с великой силой. Казалось, Сам Святой Дух говорил со мной через это Слово: "Скажи им слово сие: да льются из глаз моих слезы ночь и день, и да не перестают; ибо великим поражением поражена дева, дочь народа моего, тяжким ударом. Разве Ты совсем отверг Иуду? Разве душе Твоей опротивел Сион? Для чего поразил нас так, что нет нам исцеления? Ждем мира - и ничего доброго нет; ждем времени исцеления - и вот ужасы. Не отрини нас ради имени Твоего; не унижай престола славы Твоей: вспомни, не разрушай завета Твоего с нами" (Иер. 14:17, 19, 21).

Я чувствовал себя подобно пророку Иеремии. Я был сокрушен, и мне казалось, будто Господь совсем оставил меня, чтобы за решеткой погубить меня навсегда. Я воскликнул к Господу, вторя пророку: "Боже, отчего Ты сокрушил меня так, что мне не исцелиться? Я ожидал мира, но ничего не произошло. Пожалуйста, Господи, не отринь меня".

Я продолжал читать: "Горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всею землею! Никому не давал я в рост, и мне никто не давал в рост, а все проклинают меня" (Иер. 15: 10).

И снова эти слова, казалось, сошли со страниц Библии в мою душу. Это было действительно святое время, когда Всемогущий Бог как бы снизошел в мою одиночную камеру и общался со мною один на один.

У меня же скопилось столько горечи, что все это время я только и делал, что изливал ее пред Господом. Я рыдал: "Господь Иисус! Как сказал Иеремия, всякий ссорится со мной и проклинает меня. Я больше не вынесу. Я дошел до ручки".

Я столько плакал, что глаза мои опухли от слез.

А Господь мой утешил меня, как любящий отец утешает своего ребенка, и заверил меня следующим образом: "Господь сказал: конец твой будет хорош, и я заставлю врага поступить с тобою хорошо во время бедствия и во время скорби". (Иер. 15: 11)

Из глубины души я воскликнул Господу стихами из книги Иеремии 15: 16-18: "Обретены слова Твои, и я съел их; и было слово Твое мне в радость и в веселие сердца моего; ибо имя Твое наречено на мне, Господи, Боже Саваоф. Не сидел я в собрании смеющихся и не веселился: под тяготеющею на мне рукою Твоею я сидел одиноко, ибо Ты исполнил меня негодования. За что так упорна болезнь моя, и рана моя так неисцельна, что отвергает врачевание? Неужели Ты будешь для меня как бы обманчивым источником, неверною водою?"

Много раз я спрашивал Его, почему я так страдаю. Я больше не мог вынести эту боль. Мое сердце было разбито, я готов был отступить от веры.

И снова ко мне явилось Слово Божие с серьезным предупреждением и обетованием: "На сие так сказал Господь: если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицем Моим; и если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста. Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним. И сделаю тебя для этого народа крепкою медною стеною; они будут ратовать против тебя, но не одолеют тебя, ибо Я с тобою, чтобы спасать и избавлять тебя, говорит Господь. И спасу тебя от руки злых и избавлю тебя от руки притеснителей" (Иер. 15: 19-21).

Не успел я прочесть эти строки, как вдруг передо мной, как вспышка, промелькнуло яркое видение, причем не во сне, а наяву.

Я увидел свою жену Делинь рядом с собой. Ее только что выпустили из тюрьмы, и она приготовила мне лекарство. Она нежно обработала мои раны. Это очень ободрило меня, и я спросил ее: "Тебя уже освободили?"

Она же мне ответила так: "Почему бы тебе не отворить металлическую дверь?"

Прежде, чем я сумел ей ответить, она вышла - видение прекратилось.

И я услышал слова: "Настал час твоего избавления".

Тут до меня дошло, что Господь этим видением дал мне понять, что мне надо бежать.

Камера одиночного заключения, в которой я находился, примыкала к камере брата Су и других верующих. Мы заранее договорились между собой, если у нас будет крайняя нужда в срочной молитве, дважды постучать в стену.

Брат Су услышал мой стук.

Я позвонил охраннику. Тот подошел к моей двери и спросил, в чем дело. Я сказал: "Мне надо в туалет. Прямо сейчас".

Поскольку в туалет и обратно меня обычно носил брат Су, охранник открыл дверь его камеры и велел ему отнести меня.

Всякий раз, когда зэков по необходимости выводили из камер, металлические двери в коридоре запирались, так что никакой возможности к побегу не оставалось. Лестничные марши, ведущие на нижние этажи, находились с той стороны дверей. Выйдя из камеры, мы попадали в запертое помещение. Двери в коридор отпирались только входящими снаружи - открыть их изнутри было невозможно.