Человек с поезда

Я не буду вас мучить, описывая страшный вид тела брата Адди, Джона, – скажу только, что он тоже был мертв. Джон спал в кровати вместе с отцом – так в семьях в те времена было принято. Именно эта кровать и горела. Стоявшее рядом бюро с выдвижными ящиками было обильно полито керосином и тоже подожжено – как и труп Джона. Младшая из дочерей, Элис, была еще жива, но находилась в состоянии агонии и громко стонала. По всей видимости, Элис спала вместе с матерью. Вторую кровать преступник не поджег. Не успев толком понять, кто жив, а кто мертв, Адди стащила тела отца и брата с горящей кровати, а затем бросилась вверх по лестнице, громко крича и зовя сестер.

Три девочки стали лить из кувшина воду на огонь, пытаясь его погасить. Водопровода в доме не было, но им все же удалось залить пламя, а затем вытащить тлеющие остатки кровати во двор. Туда же они вынесли шестилетнюю Элис, которая все еще продолжала цепляться за жизнь, и попытались перевязать ее раны, но тут от остатков кровати начали заниматься дворовые постройки, и девочкам снова пришлось тушить огонь, таская воду из колодца.

Входная дверь дома была открыта, одно из окон тоже. Деньги и другие ценности, находившиеся в доме, остались нетронуты – денег, кстати, было довольно много. Часть из них находилась на виду, в той самой спальне, где разыгралась кровавая драма. Лампа, изначально стоявшая на бюро (две дочери супругов Лайерли определенно видели ее там уже после того, как их отец крепко заснул), была перенесена в другое место. Топор, который всегда держали рядом с поленницей, лежал, окровавленный, у открытой двери.

Немного опомнившись, девочки отправились за помощью. Неся на руках Элис, они все вместе дошли до дома Филмора Кука, соседа, чей дом стоял примерно в трех четвертях мили от их жилища. Там, в этом доме, Элис и умерла, дожив только до утра. Другие соседи жили ближе (в том числе сын Исаака Лайерли, единокровный брат девочек, не ладивший со второй женой отца, погибшей Аугустой). Однако Куков девочки хорошо знали и доверяли им. По пути им пришлось миновать хижину издольщика Диллингэма. Проходя по тропинке рядом с ней, девочки притихли: они боялись, что это именно Диллингэм напал на их семью. Когда около полуночи они добрались до дома Куков, те запрягли лошадей в повозку и поспешили к дому Лайерли.

К рассвету у дома, где произошла трагедия, собралась целая толпа. Как написал потом один журналист, двор, в котором росли могучие клены и вязы, был буквально забит запряженными повозками и оседланными лошадьми. Собравшиеся люди тихо переговаривались с мрачным видом. Окружной шериф прибыл на место преступления между четырьмя и половиной пятого утра. Попытка пустить по следу ищеек, которых привезли к восьми утра, ничего не дала – возможно, из-за большого количества людей, а может, просто потому, что след обрывался у железной дороги, которая проходила совсем неподалеку.

Еще до приезда шерифа подозрение пало на местных издольщиков. Разумеется, все они были чернокожими. Девочки в разговоре с кем-то упомянули, что пробирались мимо хижины Диллингэма на цыпочках. Кто-то вспомнил, что якобы недавно Исаак Лайерли поссорился еще с одним издольщиком, Низом Гиллеспи. Джека Диллингэма арестовали примерно в пять утра 14 июля, приблизительно через шесть часов после преступления. Часов в шесть местные жители нагрянули в хижину Низа Гиллеспи и не только схватили его, но и конфисковали кое-что из его пожитков. Вскоре после восхода солнца на место приехали репортеры как минимум трех газет.

Низ Гиллеспи был довольно неприятной личностью – настолько, что его вполне можно было бы назвать «типом». Другие издольщики жили в окрестностях Солсбери на протяжении многих поколений, что же касается Низа, то он приехал (или вернулся) сюда после женитьбы на Фанни Гиллеспи. Он взял ее фамилию – вероятно, по той причине, что она была хорошо известна жителям округи. У Фанни был 11-летний внук по имени Генри Мэйхью. Отец Генри был белым, поэтому у мальчика были голубые глаза и довольно светлая кожа, однако жил он с Фанни и Низом. (Об этой истории написана книга «Игра под названием Солсбери». В ней утверждается – по всей видимости, основанием для этого стали данные переписи населения, – что Генри Мэйхью был скорее сыном, а не внуком Фанни, но, возможно, это ошибка.)

Низ был очень груб с женой и ее внуком, хотя прожил с Фанни до брака много лет и женился на ней примерно в 1902 году. За это время он произвел на свет сына по имени Джон Гиллеспи, причем от дочери Фанни (!). Низ занимался тяжелым физическим трудом и был очень нервным, легко возбудимым мужчиной. Судя по всему, его можно было назвать умным человеком, но у него была тяжелая жизнь, он много пил, имел вспыльчивый характер, поэтому для домочадцев был настоящим тираном. Фанни, например, заявила в суде, что они с Низом уже давно почти не разговаривали и она по возможности старалась держаться от него подальше.