Человек с топором

А еще было непомерно огромное пространство космоса, где Таргитай знал и ведал каждой из двухсот миллиардов галактик, каждой туманностью, каждым шаровым скоплением, каждой звездой, каждой планетой, каждой молекулой, каждым атомом и каждой элементарной частицей. Он знал, кому куда лететь, кому, где и в каком месте пересечься, столкнуться, выбить электрон из ядра или же, напротив, слиться и образовать совершенно новую частицу…

Он направлял космические течения, задавал непонятные таинственные ритмы жизни, создавал законы континуума, лепил новые звезды, а старые превращал либо в сверхновые, либо в белые карлики, нейтронные звезды, черные дыры, а потом и вовсе рассеивал их, словно уже пришла тепловая смерть Вселенной на отдельном участке.

Квазары и квазаги подчинялись его воле, фотоны и нейтрино разлетались по его велению, он знал их путь, он ведал, когда и с кем они столкнутся…

Что-то ударило Олега в лицо. Он увидел прямо перед глазами размытую, словно в тумане, плитку из коричневого дерева. Сильные руки подняли его с непонятно откуда взявшегося паркетного пола, однако ноги были ватными. Мрак усадил в кресло, Олега раскачивало, пальцы Мрака впились в плечи.

Глава 23

Таргитай сидел на прежнем месте за столом. Пальцы размеренно отрывали сочные волоконца хорошо прожаренного мяса, отправляли в рот. Ел он неспешно, с задумчивым видом, будто прислушиваясь к чему-то давно забытому.

Олег задыхался, кровь грозно стучала в виски, грозя разломать череп.

– Не понимаю, – выдохнул он шепотом, – как он может… Как он может?

– А что? – спросил Мрак.

– Я всего лишь кратчайший миг, – ответил Олег с мукой, – всего лишь кратчайший миг видел то, в чем он живет… Да и то – он зрит Вселенную, а я ухватил лишь крохотнейший участок, который и участком назвать нельзя! Так, пылинка, микроб, атом!.. И то…

Мрак прогудел сочувствующе:

– Ты все старался понять. Разложить на полочки. А как разложить то, что непонятно? Наш Тарх просто живет. Ты же помнишь, он никогда ничему не удивлялся. Для него мир таков, каким видит. А ты нас задолбал со своими «почему» и «почему не вот так»! Тарх никогда не рехнется. Вишь, как жреть?.. Наконец-то разохотился. Давай скорее за стол, а то одни кости останутся. Ты ж второго кабанчика сделать не сможешь?

Олег ответил слабо:

– Смогу.

– Такого же? – не поверил Мрак. – С хрустящей корочкой?

– Смогу… Ты только не смотри ему сейчас в глаза.

Мрак удивился:

– Кабанчику?

– Мрак…

– Да ладно тебе! Это же наш Таргитай…

За столом Мрак снова ухватился за жареную ногу. Сочное мясо и тонкие косточки исчезали в его пасти, как листья салата. Таргитай ел как-то вяло, но ел. Мрак подмигнул ему дружески и, вопреки запрету Олега, посмотрел Таргитаю прямо в глаза. Ничего не случилось, и тогда Мрак спросил взглядом, что же случилось с Олегом, Таргитай так же взглядом ответил, что не представляет, но это же Олег, он же умный, а у умных бывают припадки от умности. Мрак усмехнулся и сказал взглядом, что это бывает только у чересчур умных…

И вдруг на такой же кратчайший миг сумел увидеть то, что Таргитай видит постоянно. Он увидел ВСЕ, и сам, как и Олег, скорчился от ужаса и боли. Он увидел, как бешено вращаются галактики, разбрасывая по сторонам мириады звезд, и как астрономически медленно поворачивается ядро атома, увидел дивные волны и полосы невиданного света, что идет через Вселенную, странных существ, что кочуют от галактики к галактике, размерами почти превосходя их, увидел, как схлапывается мембрана не то водяного растения, не то межгалактического портала, ощутил сокровенную суть континуума, а когда обратил взор на крохотную невзрачную галактику на краю Вселенной, узрел там Солнце, планету Земля, то разом познал всех живых существ, все движения вод и воздушных потоков, увидел прошлое всего на свете и, увидев умирающего в больнице человека, успел подумать с презрением: что за глупая мысль, будто жизнь – лишь кратчайший миг между двумя вечностями небытия, ведь это же он был легионером в Британии, он водил парусные корабли к неведомым землям, он носил в корзине ил в долине Евфрата, я его использовал часто, он, этот человек – хорош, я его буду посылать снова и снова, он из того, что в себе культивирую, а не то, от чего избавляюсь…

Он упал, катался в аду, его трясли, били, а когда очнулся, над ним нависало перекошенное лицо Олега. Зеленые глаза волхва стали белыми от ужаса.

– Мрак, что с тобой? Что ты увидел?.. Мрак, вспомни про Ирму!.. Ирма, Ирма ждет!

В черноте, что гасила сознание, вспыхивали искорки, все меньше и меньше. Угасали, как становился все тише голос, что выкрикивал что-то непонятное и ненужное. Мрак умирал и знал, что умирает, последним звуком оставалось это «Ирма», «Ирма ждет», он чувствовал странную боль и одновременно раздражение, что ему умереть не дают, а по щекам били, за плечи трясли, из черноты наконец выступило восково-бледное лицо волхва, красные волосы горели, как закат солнца на полнеба, а зеленые глаза впивались, как боевые лазеры.