Человек со шрамом

 Не дожидаясь команды, группа поддержала их интенсивным, но неприцельным огнем. Стреляли наудачу: еще во время ужина опустился туман, сейчас же он был густым, как молоко. Ответного огня не было, и вскоре стрельба прекратилась. Невидимый дым от сгоревшего пороха наполнил развалины острым, кисловатым запахом и теперь медленно перемешивался с чистым, холодным воздухом высокогорья. В ушах стоял звон.

 - Ишаки карабарские, — со злостью плюнул Хопров и закутался в свой потертый бушлат. — Такой сон снился… — Он немного повозился и затих. Похоже, ночная вылазка боевиков не произвела на него особого впечатления, и он еще надеялся досмотреть интересный сон.

 И действительно, вскоре капитан Хопров как ни в чем не бывало похрапывал у стены, сжимая в руке автомат. Остальные быстро уснуть не смогли. Мельников с завистью прислушивался к трелям, которые выводил его верный товарищ, и долго ворочался в своем углу. Сна не было ни в одном глазу, зато снова появились вопросы, на которые он не знал ответов. Уснул он часа через два.

 На рассвете его разбудил Хопров:  - Шеф, там ночью какой–то абрек налетел на растяжку. Был вооружен. Вот, — он показал трофейный автомат АКМ. — И собаку убило.

 Мельников вышел из крепости. Шагах в двадцати лежал труп молодого чеченца, одетого в залитую кровью камуфляжную куртку и посеченные осколками спортивные штаны. Он лежал на боку, неестественно вывернув правую руку. Его открытые глаза слепо смотрели на восток, где разгоралась багровая заря. Рядом с ним валялась овчарка, с которой вчера приходил угрюмый старик.

 - А с этим что делать? — спросил капитан, ткнув носком ботинка в мертвое тело.

 - То не наша забота. Кто ему дал наводку, тот пусть его и хоронит. Вот чертов старик! — ругнулся Мельников. — Наверное, думал, что мы нажремся вина и нас можно будет взять голыми руками…

 Через час снова были у того места, где подорвался «КамАЗ». Утреннее солнце разогнало остатки ночного тумана: снизу всё еще поднимались тонкие струйки сизого дыма.

 На этот раз поиски оказались более успешными. После такого взрыва, Мельников не надеялся, что тела удастся найти целиком. Так и вышло: через два часа на плащ–палатки сложили то, что удалось найти. У останков прапорщика не хватало половины головы и обеих ног, у сержанта — руки и правой ступни. Молодых солдат, которые участвовали в поисках, рвало и выворачивало наизнанку. Завязанные в плащ–палатки останки пристроили в углу «бэтээра» и небольшая колонна двинулась в обратный путь.

 Дороги в горах вещь своеобразная: часто, чтобы преодолеть три километра по карте, приходилось делать тридцать и более километров по сильно пересеченной местности, следуя за прихотливыми изгибами горных ущелий или рек. Солнце палило не по–весеннему: броня раскалялась до такой степени, что нельзя было прикоснуться рукой. Изнуряющая духота мучила людей с восхода и до заката, а мелкая, въедливая пыль еще и ночью. На пропитанном потом камуфляже солдат и офицеров белыми разводами проступала соль. Вода была рядом — в теснинах с шумом бежала холодная, чистая речка — но никто даже не мечтал искупаться: это было слишком опасно. В горах уже появилась «зеленка», а в окрестных лесах хватало и обычных боевиков, и снайперов.

 Теперь колонна держала путь на Ботлих, а оттуда — на Аргун. Обычных разговоров и шуток на обратном пути слышно не было — смерть наводила на мрачные размышления. Каждый понимал, что мог оказаться на месте погибших товарищей.

 

 Вечером, в конторке ремонтного ангара, сидела та же компания, что и три дня назад. Только вместо прапорщика Куницына на столе стояли две солдатские кружки, накрытые кусками серого хлеба.

 - …Вот, гады, — имея в виду боевиков, выматерился зампотех и поднял свою кружку. — Давайте помянем погибших. Сержанта я не знал, — он тяжело вздохнул, — а с прапором мы за этим столом пили водку. Хороший был парень.

 Выпили не чокаясь, закусили молча. Каждый думал о своем.

 Первым нарушил затянувшееся молчание Мельников:  - Майор, ты не поможешь с цинковыми гробами? Не довезем мы их — тепло уже…

 - Конечно, помогу… Груз «двести», последний долг живых перед мертвыми.

 Он покрутил ручку полевого телефона и долго ждал, пока искали какого–то капитана Стрельцова. Потом закончил недлинный разговор и тихо положил трубку.

 - Сейчас привезут… — сказал он и снова замолчал.

 - Ты еще не загнал свой «Урал»? — спросил Мельников.

 - Стоит… Вон, в углу, под брезентом.

 - Чтоб не пылился?

 - Нет, чтобы ноги ему не приделали. Ведь почти даром отдаю, так нет — всё норовят на халяву урвать. Вчера тут вертелся майор из саперного полка. Увидал тот «Урал», и тут же с ножом к горлу. Дай его нам, говорит, у нас боевики спалили две машины… Я тебе, мол, бумагу от своего полкана принесу, что реквизировали по военной надобности. А на кой черт мне его бумаги? — зло спросил майор. — Дай спирту или жратвы, может, и договоримся…

 - Я бы взял тот «Урал», — задумчиво сказал Мельников, — но бочки спирта у меня уже нету. В том подорванном «КамАЗе» сгорела. Двести литров чистого спирта…