Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"

Большинство обычных людей редко задумываются о том, как именно работает АЭС. А ведь на самом деле, если все-таки вдуматься, принцип ее довольно примитивен и даже где-то нелеп. Во всяком случае, мне так кажется.

Ну, сами посудите.

Нагревать с помощью энергии деления ядер того же урана-238 воду под давлением в сотню атмосфер до трех с лишним сотен градусов по Цельсию, потом через парогенератор передавать это тепло уже другой, «чистой», воде, превращая ее в пар, затем уже этот пар подавать на турбину и только потом непосредственно от крутящейся турбины получать электрический ток… Вам не кажется, что слишком много посредников?

Я знаю, что мне скажут.

Если ты такой умный, придумай, как сделать по-другому. Но я не умный (вернее, мой ум не обладает необходимыми знаниями) и понятия не имею, как сделать по-другому. Мне только, повторяю, кажется, что все это достаточно нелепо, довольно громоздко и уж никак не абсолютно безопасно (впрочем, безопасных энергодобывающих да и всех прочих технологий не существует вообще). Хоть и дает результат, тут уж не поспоришь.

В том числе и тот, который мы наблюдали сейчас.

Сам реактор похож на поставленный стоймя длинный (точнее, высокий) цилиндр. Этот цилиндр, парогенератор, трубопроводы, циркуляционные насосы и прочая мелочевка заключены в другой цилиндр – защитный. Для того чтобы устроить маленький, но настоящий апокалипсис, нужно разрушить направленными взрывами места соединения трубопроводов с корпусом реактора, верхнюю крышку реактора и – желательно – сам защитный корпус (лучше сверху, чтобы продукты распада свободно могли проникать в окружающую атмосферу).

Нам показали пять зарядов с дистанционными взрывателями. Два в местах соединения трубопроводов, один на крышке реактора и два на перекрытии. Показали и рассказали, что в остальных трех энергоблоках установлены точно такие же. Я старательно, несмотря на изрядно мешающий спецкостюм противорадиационной защиты, заснял все на видеокамеру, и по лицу Николая, которое все больше мрачнело по мере продолжения «экскурсии», понял, что дело действительно хреново и террористы способны выполнить свое обещание. Тем более что, кроме самих зарядов, внутри реакторного отделения вместо живых часовых ими были установлены лазерные датчики движения. То есть, даже если предположить, что кому-то скрытно удалось бы пробраться к реакторному отделению, чтобы обезвредить заряды, он тут же был бы замечен и обезврежен. Датчики, по указанию наших конвоиров-экскурсоводов, я заснял тоже.

Потом нас отвели снова в главный корпус и отправили, не позволив встретиться с заложниками, восвояси с убедительным напоминанием о двенадцати часах Дня, вертолетах и двадцати миллионах долларов наличными.

– Мы улетим с заложниками и деньгами, а датчики останутся, – любезно пояснили нам. – Они так устроены, что их сигналы можно наблюдать на очень большом расстоянии. Попробуете добраться к реакторам до того, как мы пересечем границу, взорвем все к чертовой матери. Попробуете пустить газ – будет то же самое. Ни один газ не действует мгновенно, даже смертельный – времени нажать на кнопку хватит. А на границе мы заложников отпустим в целости и сохранности. Обещаем.

Часы показывали уже пятнадцать минут четвертого ночи, а сна не было, что называется, ни в одном глазу.

Я сидел в полном одиночестве на каком-то бесхозном обрубке бревна на околице хутора, смотрел на огни АЭС впереди, курил и думал. Там, в штабе, продолжалось совещание, но мне было совершенно ясно, что силовики не найдут приемлемого выхода из создавшегося положения. Хуже всего было то, что, даже отдав деньги, предоставив вертолеты и обеспечив безопасный воздушный коридор до границы, мы не имели никакой гарантии, что боевики сдержат слово (как показывает опыт, их слово недорого стоит) и не приведут в действие взрывные устройства. Просто так. Чтобы русским жизнь медом не казалась.

Двадцать бомб. По пять на каждый реактор. Каждая весом от пятнадцати до тридцати килограммов.

Тяжелые, блин. Но и я вроде парень не самый слабый. Надо что-то решать. Скоро рассвет и сделать то, что пришло в голову, будет гораздо труднее. Да, решать… Плохо, что на мне нет противорадиационного костюма. Фон внутри реакторного отделения все-таки будет повыше обычного. Значит, надо постараться действовать очень и очень быстро. Жизнь заложников и проживающих в относительной близости граждан – штука дорогая. Но собственное здоровье – будем честно смотреть правде в глаза – тоже недешево. Впрочем, если бы даже костюм и был, то действовать надо быстро все равно. Именно из-за пресловутой дороговизны здоровья и жизни. А без костюма даже сподручнее – уж больно он стесняет движения…

Я тщательно затушил окурок, нащупал в карманах куртки заранее приготовленные ножницы и кусачки, еще раз внимательно огляделся (рядом – никого), закрыл глаза, представил себе реакторное отделение…

На то, чтобы отсоединить прикрепленные скотчем и проволокой заряды и перенести их на пустынный и отдаленный участок берега Цимлянского водохранилища, мне потребовался час и десять минут.