Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"

Да, это была волшебная прогулка. На все предметы как будто навели резкость – я одинаково отчетливо различал маленькую родинку в уголке пухлых губ сидящей на скамейке с книгой на коленях девушки и вывеску «Трактиръ» (белым по синему) более чем в сотне метров от меня на другой стороне бульвара.

И все-таки это была Москва. Да, совершенно другая, малоэтажная, тихая, сравнительно немноголюдная и сильно уменьшившаяся в размерах. Но Москва. Недаром говорят, что первое впечатление обманчиво. Уже через час, когда я присел на первую попавшуюся скамейку где-то на Сретенском бульваре отдохнуть и выкурить сигарету, какой-то с изрядного похмелья босяк нахальной московской скороговоркой попросил у меня пятак на поправку здоровья и не отставал до тех пор, пока не был совершенно четко, ясно и конкретно послан по матушке и в определенное место. После чего исчез, поглядев, как он выражался, на «барина» с явным уважением.

Черт его знает, может, я и дал бы ему тот пятак, будь он у меня. Но в тот момент в моих карманах лежало только три довольно простеньких золотых перстня не самой низкой пробы, купленных специально к этому дню в ювелирном магазине. Общий вес перстней составлял больше 27 граммов, и еще через час, проголодавшись и решившись (а чего, спрашивается, терять?), я обменял их на пятнадцать рублей ассигнациями и одну царскую золотую десятку с портретом императора Николая II на аверсе и двуглавым орлом на реверсе в первой попавшейся ювелирной лавке. Теперь у меня были деньги, и до вечера я успел с громадным удовольствием посетить один трактир 1-го разряда и один летний открытый ресторан в Лефортовском парке.

Н-да, вкусно можно было истратить пятнадцать рублей (золотую десятку я разменивать не стал) летом 1912 года в Первопрестольной! Не говоря уже о том, что сам факт траты денег в малознакомом городе – а в моем случае и в малознакомом времени! – всегда сближает того, кто тратит, с тем, кто (или что) получает. Тратил я, получала Москва. И уже к десяти часам вечера, когда закатные лучи солнца, пробившись сквозь листву деревьев Лефортовского парка, окрасили шампанское в моем бокале в темно-золотистые тона, мы с Москвой сблизились настолько, что я уже совершенно не понимал, как можно было несколько часов назад считать этот город чужим, другим и вообще находящимся чуть ли не в ином мире. И потом, в светлых летних московских сумерках, неторопливо пересекая мост через Яузу и двигаясь по направлению к Елоховской церкви, я размышлял о том, что вот эта моя способность перемещаться во времени будет, пожалуй, гораздо интереснее и заманчивее просто умения мгновенно преодолевать любые расстояния. С точки зрения пользы себе и людям. Господи, сколько тайн истории можно раскрыть! Не всей, конечно, но начиная со времен изобретения фотографии – точно. А уж о материальной пользе и говорить не приходится. Интересно, сколько нынче стоит золотая царская десятка, лежащая в моем кармане?

Разбудил меня настойчивый звонок в дверь. Накануне, проведя еще один день в Москве 1912 года, я лег за полночь. И теперь, открыв глаза, сразу понял, что еще очень рано и я совершенно не выспался. Кто бы это мог быть… Вообще-то, в Москве не принято ходить в гости без предварительного телефонного звонка. Тем более в такую рань. Я поглядел на часы. Восемь. Черт знает что.

В дверь продолжали звонить.

Может, случилось что? Блин, как вставать не хочется…

Я встал, накинул на голое тело халат и пошел к двери.

– Кто там?

– Леонид, это я, Михаил, папа Кости, для которого вы достали лекарство. Откройте, пожалуйста!

Разумеется, я открыл. На пороге стоял Михаил, за спиной которого маячил необъятный телохранитель Дима.

– Можно войти? – спросил папа Кости.

– Да, входите. Что-то с Костей?

– Все по порядку. Дима, жди меня здесь.

– Понял, – голос у могучего Димы оказался неожиданно тонким, и я не удержался от улыбки.

Мы прошли на кухню.

– Присаживайтесь, – сказал я, начиная нутром понимать, что с Костей все, скорее всего, нормально, а этот ранний визит мало приятного мне папы не сулит ничего, кроме проблем и неприятностей. – Вы меня разбудили.

– Так ведь днем вас не застать, – улыбнулся он. – Вот я и решил приехать пораньше. Чтобы, так сказать, наверняка.

– Так с Костей все хорошо?

– Да, спасибо. Лекарство помогло, как и ожидалось. Я к вам по другому делу.

– Ясно. Тогда подождите минуту – я умоюсь.

– Хорошо, умывайтесь, – разрешил он.

В ванной комнате я пустил воду и глянул на себя в зеркало. Оттуда на меня хмуро смотрел несколько встрепанный, но уже совершенно проснувшийся, довольно еще молодой человек в темно-синем банном халате. Небритый.

– Спокойствие, – я постарался ему улыбнуться. – Только спокойствие. Как учил нас Карлсон, который живет на крыше. Мы, конечно, не Карлсоны, но тоже кое-что умеем.

Я почистил зубы, умылся, не торопясь побрился и вернулся на кухню.

– Чай, кофе?

– Кофе, если можно.

– Отчего же нельзя?

Обычно дома я варю для себя кофе в джезве, но сейчас достал с полки растворимый.

– Итак? – я поставил перед ним полную чашку и уселся напротив. – Я вас слушаю.