Человек в болоте

Ян-Кристоф Прюфер «Человек в болоте» Jan-Christoph Prüfer «Der Mann im Moor» (2017)

Сперва Марион не поняла, что слышит крики о помощи. Подумала, это перекликаются охотники или мужчина зовет собаку. Подошла поближе и разобрала полный отчаянья вопль:

— Вытащи меня!

Никлас застыл на месте. Он шагал впереди, рассматривая птиц и брошенную пивную бутылку. Глазел по сторонам, как и положено четырехлетке. На самом деле ему было почти пять — так мальчик уверял всех, кто спрашивал его о возрасте. Он растопырил пятерню и потянулся к руке Марион.

— Бабушка, что с дядей?

Никлас указал в сторону криков. Он говорил тихо, не голосил, как еще несколько секунд назад.

— Ничего страшного, — успокоила его Марион. Это была одна из множества лжей, которыми взрослые кормили детей до пубертата, когда те начинали презирать отцов, матерей, дядей, теть, бабушек и дедушек за кучу вранья. В конце концов, Марион понятия не имела, случилось ли что-то плохое, но, судя по голосу, такую возможность нельзя было исключать. Поэтому она сказала Никласу:

— Спрячься за мной и держись за мою куртку, хорошо?

Мальчик кивнул. Он слушал крики с любопытством и страхом.

— Может, дальше пойдем?

Марион покачала головой. В мозгу промелькнула ужасная мысль: «ты не такой трус, как моя дочь».

— Надо посмотреть, вдруг кому-то нужна наша помощь, — сказала она. — Нельзя проходить мимо, ясно?

Никлас уставился в землю и кивнул, но убежденным не выглядел. А что еще оставалось? Бабушка вела себя странно.

На самом деле, болото перестало пугать местных, когда Марион была еще ребенком. В начале двадцатого века его стали осушать для добычи торфа. В последний раз человек исчез на болоте за несколько лет до ее рождения. Британский солдат изнасиловал там девушку из деревни, и только она оттуда вернулась. Жертва никогда не говорила о случившемся, но за несколько часов перед этим солдата видели пьяным, вот и решили, что он утонул в одной из оставшихся топей.

Деревенские поговаривали, что парня забрал человек в болоте. Но ведь на самом деле его не существовало. Старики рассказывали о нем, а жители помоложе требовали не пугать детей такой ерундой. Марион как-то спросила мать, кто или что это? Та рассмеялась и ответила, что детей в прежние времена попросту дурачили. Кормили страшными сказками, пытаясь удержать подальше от топи, вместо того, чтобы поведать о настоящей опасности.

В эти дни болото стало заповедником. Десятилетиями его осушали, но теперь оно снова зазеленело. В газете этот процесс называли ренатурацией, и о нем часто говорили в муниципальном совете. Политики и чиновники хотели с помощью болота развить туризм. Вдоль тропы были расставлены таблички с картинками и сведениями обо всем, что цвело, гудело и плескалось в топях.

Марион продиралась сквозь густые заросли, пытаясь приблизиться к источнику криков. Острые ветки хотели порвать ее штаны и тонкую куртку. Весна наступила раньше обычного: уже в марте было градусов двадцать. Вот они и пошли на прогулку с внуком. Столько сил было потрачено на борьбу с его родителями, а теперь это!

Позади Марион услышала недовольное «Ой». В голосе Никласа был вопрос, словно он не понимал, чего хочет от него бабушка.

Марион столкнулась с дилеммой. Если она вернется из зарослей с исцарапанным Никласом, дочь убедится, что все предрассудки ее мужа — правда. Но если попросить внука подождать, велика опасность, что он отправится исследовать болото из любопытства. Она представила, как с мокрыми глазами идет к одинокому дому в самом начале тропы и спрашивает, не видел ли кто маленького светловолосого мальчика. Хайке никогда больше не оставит ее наедине с Никласом.

Вариант третий: просто уйти. Мобильник у нее был старый, но заряда хватит, чтобы позвонить в полицию. Зять наверняка поступил бы так же. Возможно, несправедливо так думать, но боже, она терпеть его не могла, хотя он был в этом абсолютно не виноват. Марион догадывалась, что Хайке называет ее гедонисткой — у нее за спиной. А для людей вроде Геррита это слово — синоним асоциальности. Она слышала, как он ругался, после двух бутылок пива, когда Хайке не было дома. «Моя асо-теща. Ни на одной работе больше года не задерживается, но пишет картины. Дома у нее как на свалке, и краской воняет».

Где будет работать Геррит, решили еще до его рождения. Он был наследником империи, производившей фильтры, и бросил два государственных университета прежде, чем получить степень МДА в частной дорогой бизнес-школе в Швейцарии. Теперь, слыша «мастер делового администрирования», Марион смеялась. Что за волшебник ей достался, Дэвид Копперфильд или Зигфрид и Рой разом, драгоценная публика? Геррита это веселило меньше.

— Вытащи меня!

Никлас врезался в нее, так внезапно, что Марион остановилась. Открывшееся зрелище ее потрясло. Внук начал плакать. Марион обернулась, опустилась на колени, погладила его по тонким волосам. К счастью, он быстро успокоился, ведь ревел без слез, как могут только малыши.