Человек в движении

И все-таки до конца смысл происшедшего я так и не осознал. Маленький звоночек в подсознании уже начал дребезжать, но я не собирался прислушиваться к нему. Во всяком случае, тогда. Ведь пройдет время, и все восстановится. Не может не восстановиться. Вот и этот парень-хиппи поглаживает меня по голове и приговаривает: «Все будет отлично, сынок, все будет в норме». Дон мне говорит, чтобы я не волновался, потому что за год до этого он сломал кости таза в четырех местах в автомобильной аварии и у него все так же болело, а я ору: «Собери наши вещи! Смотри, чтобы рыбу никто не забрал!» А боль все накатывает и накатывает на меня волнами.

Все, что было потом, словно в тумане.

Машины стали останавливаться, начал собираться народ. Подъехала пожарная машина, полицейский автомобиль, и примерно час спустя пришла «скорая помощь». Один из санитаров — тот, что был с переносной аптечкой, — осмотрел мою спину и сказал, что у меня перелом позвоночника. Кто-то предложил мне глотнуть джина. Я попросил воды, и какой-то мальчишка бегом помчался на ферму, что находилась в полумиле, и обратно, а когда он попытался напоить меня, я завопил: «Не хочу я никакой воды! А ну, убери ее отсюда!»

Пот тек с меня ручьями, и я сказал этому хиппи, какой же он все-таки ублюдок — так искалечить мне жизнь!

Я ненадолго потерял сознание (отключился), и, по-моему, все были этому чуть ли не рады, потому что кругом собралось полно детей, а потом очнулся и снова начал поносить мальчишку. Каждый хотел хоть чем-то помочь, но никто не знал, что делать. Что ты будешь делать, когда перед тобой лежит парнишка со сломанным позвоночником?

Ребята из бригады «скорой помощи» три или четыре раза без особого успеха пытались перенести меня — боль от этого стала еще сильнее. Наконец им удалось подсунуть под меня доску. После чего я оказался в «скорой», которая со скоростью 90 миль в час понеслась вниз, в долину, в Уильямс-Лейк, к Мемориальному госпиталю в Карибу — увеселительной прогулкой это никак не назовешь. Что ж, мы хотели добраться до места побыстрее…

В госпитале тоже было не лучше. Врачи не могли мне дать ничего от боли, пока не выяснили наверняка, что́ со мной случилось. Так что сначала мне сделали рентген, потом положили на стол, и вот тут-то выяснилось, что это не обычный перелом. Случай был крайне серьезный. Врач мне так и сказал:

— Дело обстоит очень серьезно, не думаю, что ты когда-нибудь снова сможешь ходить.

А я в ответ обозвал его мешком с дерьмом.

Итак, в нос мне воткнули трубку аж до самого желудка, которой я постоянно давился, и мочился я в катетер, а рядом с кроватью плакали мои отец с матерью, и меня собирались класть на операцию. Ну ладно. Это я еще мог стерпеть. Но чтобы больше никогда не встать на ноги?! Только не надо мне голову морочить!

Впрочем, буду я ходить или не буду, а без операции никуда не денешься. На этот счет у меня тоже было свое мнение, причем весьма определенное.

— Если без операции не обойтись, — кричал я, — то только не здесь! Я слышал истории о том, что в госпитале в Уильямс-Лейке люди умирали от гепатита. Не знаю, правда это или нет, но, во всяком случае, так мне рассказывали.

Затем через пару часов бесплодных попыток организовать санитарный самолет (свободных самолетов не оказалось) я снова был в «скорой»: предстояло семь часов добираться до Королевского госпиталя провинции Британская Колумбия в Нью-Вестминстере, на окраине Ванкувера.

Если бы не дикая боль, я, наверное, покатывался бы от хохота. Только представить: пятнадцатилетний мальчишка из канадской глухомани валяется весь покалеченный и накачанный морфием, а оперировать они меня с ходу не могут, потому что сегодня 1 июля — большой уик-энд, и граждане калечат себе подобных по всей стране. Вопрос был в том, кому крепче досталось. Хоть я и страдал от боли, мое состояние кризисом не грозило. И помочь они мне не могли, так что приходилось терпеть. Что, желаете на операцию? Вставайте в очередь.

Но наркоз они мне все-таки дали. Они заставили боль отступить, я «отключился», так что какое-то время мог о ней не думать. А когда я пришел в себя, то первым делом увидел эту красивую девушку.

Это была приставленная ко мне медсестра. Я сразу же по уши влюбился. Лежа на столе, накачанный лекарствами и еще пьяный от наркоза, я увидел Девушку Моей Мечты.

Затем они увезли меня и прооперировали, и больше я ее никогда не видел. Но уж если распалишься, так распалишься.

Все, что я помню, — это постоянная боль. Мне делали укол морфия, через полтора часа его действие кончалось, и потом снова полтора часа боли, пока не наступала очередь для очередной порции морфия.