Читаем Человек в движении полностью

В душе мы оба понимали, в чем тут дело. Через несколько дней, когда мы достигнем Сакраменто, она должна была возвращаться домой — и я был в полнейшей растерянности.

Я хотел, чтобы она оставалась с нами все турне, но это было не так просто. Во-первых, я не знал, захочет ли этого Аманда и вообще как она воспримет такое предложение. Во-вторых, я не хотел, чтобы это хоть в какой-то мере отразилось на перспективе наших отношений. До сих пор каждый день был просто великолепен — но какими они будут в течение восемнадцати месяцев при условии непрерывного напряжения и стресса? Сможет ли она это вынести? Смогу ли я сам? Для меня Аманда была самым лучшим событием моей жизни. И я не собирался терять ее, будь то из-за турне или чего-нибудь еще. Я не хотел, чтобы она уезжала, но, вероятно, не мог допустить, чтобы она осталась.

Наверное, впервые в жизни я был прав. Наверное, самым легким во всем этом деле было сидеть и крутить колеса.

На следующее утро мы атаковали Сискийю.

Ребята-школьники встали вдоль дороги аж от самого Эшленда. Там были и операторы из Си-би-си и — о Боже мой! — даже из компании Эн-би-си. Вероятно, слухи о нас начинали потихоньку распространяться. Рабочие-ремонтники остановили работу, чтобы поприветствовать меня криками и немного позабавиться.

«Эй, давай-давай, жми до следующей горы! Она покруче этой!»

«Крути, крути, не останавливайся!»

Водители грузовиков сигналили, проносясь мимо, и приветственно махали руками. Они лучше других знали, что представляет из себя эта гора и каково на нее взбираться. Но я и так был преисполнен решимости. Мы одолели две с половиной мили, потом остановились, чтобы поправить сиденье. Я крутил колеса так, что даже в глазах потемнело. Погода изменилась, сразу резко потеплело, как это бывает весной в южном Орегоне, и к полудню температура поднялась до 24 °C. После всех этих дождей и холода я попросту не был готов к подобной перемене. Чувствовалось, что еще немного — и кожа у меня покроется солнечными ожогами. Ребята поочереди ехали рядом со мной на велосипедах и, пока я крутил колеса, поливали меня водой. На каждой стоянке Аманда смазывала меня окисью цинка.

Две мили — потом остановка. Две мили — остановка.

Я заставил себя забыть обо всем, сосредоточился на одной конкретной задаче и только непрерывно повторял одно волшебное слово, придававшее мне сил:

«Толкай!.. Толкай!.. Толкай!»

В этом нет никакой мистики. Это просто способ сосредоточиться на чем-то одном, чтобы все умственные усилия были полностью нацелены на то, чем заняты руки. Некоторые над этим смеялись и говорили, что, если это такой эффективный способ, почему я не выбрал для самостимуляции более подходящее слово? Ну, например, «такси» или «машина». Пусть себе смеются. На меня это действует, вот и сейчас действовало.

Две мили.

«Толкай!..»

Еще две мили.

«Толкай!..»

Все перестало существовать, остались только дорога и гора и цель — победить их обеих. Временами я просто не мог совладать с эмоциями. Все во мне словно пылало, а руки покрывала гусиная кожа, как от мороза. Я не хотел останавливаться на отдых, я хотел одного — идти вперед, взять вершину одним махом, покончить с ней раз и навсегда. Нет, никакая гора меня не одолеет. Слишком долго мы все этого ждали, слишком много потратили сил.

«Толкай!..»

И вдруг… мы оказались на вершине.

Здесь были телевизионные камеры, газетчики и радиожурналисты, фотографы, а среди них Тим, Дон и Ли с Амандой. Ли карабкался на столб с надписью «Вершина Сискийю». Люди стремились пожать мне руку. Все говорили одновременно.

Тим хотел обсудить со мной оставшуюся часть этапа, спуск в долину, в Калифорнию.

«Не сейчас, — ответил я ему. — Только не сейчас».

Сейчас нужно было сделать другое — оглянуться назад, на облака над Орегоном, и вспомнить о ветрах и о дожде и вообще обо всем, что нам пришлось сообща преодолеть, и еще посмотреть вперед — туда, где нас ждали Калифорния и солнце. Теперь было самое время сказать про себя: «Мы справились», — время ощутить гордость за всю команду — ведь у нас было так много причин и столько поводов, чтобы все бросить, а мы не сдались.

Я немного посидел молча, ощущая значение случившегося. Затем забрался в домик на колесах, опустил занавески, лег на кровать и дал волю слезам.

Глава 7

ОГОНЬ СВЯТОГО ЭЛЬМА

Почти всюду их сопровождала Песня.

Никто не предполагал, что она станет символом турне «Человек в движении». Уж во всяком случае, ни автор музыки Дэвид Фостер, ни поэт Джон Парр, написавший к ней текст, никогда не помышляли, что она станет всемирным гимном инвалидов. Это была мелодия, написанная для фильма «Огонь святого Эльма», — с нее он и начинался.

Разве что…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное