Человек в искусстве экспрессионизма

«Новый пафос» («Das neue Pathos» – так назывался один из самых репрезентативных журналов) экспрессионистов постепенно «заземлялся» в ходе Первой мировой войны, уступая место столь же патетическому протесту против бессмысленной бойни, усиливая пацифистские настроения и обогащая абстрактно-этическую основу экспрессионизма социальными мотивами. Если в 1912 г. один из самых активных участников экспрессионистского движения, соиздатель журнала «Акцион» Л. Рубинер писал: «Поэт вторгается в политику, это значит: он раскрывается, он обнажается, он верит в свою интенсивность, в свою взрывчатую силу… Важно лишь то, что мы идем. Сейчас важно лишь движение. Интенсивность и воля к катастрофе», то в 1919 г. в послесловии к своей антологии «Товарищи человечества» он уже прямо призывает к практической борьбе за «интернациональный социализм» и «всемирную революцию». Вместе с Рубинером подобный путь «заземления» прошли очень многие экспрессионисты: В. Херцфельде, Г. Гросс, Э. Пискатор, Д. Хартфилд, Э. Толлер, Ф. Вольф, Б. Брехт, Р. Леонхард, И. Р. Бехер и др. Все они составили «активистское» (от названия журнала «Акцион», – дело, действие), «левое», революционное крыло экспрессионизма. Другая, не «активистская» группа экспрессионистов, не была столь монолитной, но все же в ней отчетливо выделяется течение «магических реалистов», решительно отмежевавшихся от политики, но не порвавших с экспрессионизмом и трансформировавших его духовное наследие в более объемную (философски и художественно) систему координат (Г. Казак, О. Лёрке, В. Леман, Э. Ланггессер, позднее Г. Айх, П. Хухель, О. Шефер, X. Ланге – они объединились в журнале «Колонна» («Die Kolonne», 1929–1932), в то время как представители первой группы в основном вступили в КПГ, сотрудничали в журнале «Линскурве» («Linkskurve») и других партийно-революционных изданиях. Г. Бенн фактически примыкает к магическим реалистам, как и они, он остался верен изначальному пафосу экспрессионизма, но – в отличие от большинства магических реалистов – прошел через искушение национальной идеей. Другие видные экспрессионисты (Э. Толлер, В. Хазенклевер, Ф. Юнг, К. Эдшмид и др.) колебались между «активизмом» и пессимистическим разочарованием, сближались с «новой вещественностью», но не растворились в ней.

Решительный разрыв экспрессионистов с буржуазным миросозерцанием сказался в изображении непримиримого конфликта поколений, в частом использовании сюжета отцеубийства: в пьесе Р. Зорге «Нищий» («Der Bettler», 1912), в драме В. Хазенклевера «Сын» («Der Sohn», 1913, опубл, в 1914 г., поставлена в 1916 г.), в пьесе А. Броннена «Отцеубийство» («Vatermord», 1920), в романе Ф. Верфеля «Не убийца, а убитый виноват» («Nicht der Mörder, der Ermordete ist schuldig», 1920) и др. Нередко с той же целью использовались эротические и сексуальные конфликты как отражение уродливости общественных отношений. Социальные мотивы усиливаются у экспрессионистов с конца Первой мировой войны: в «Легенде о мертвом солдате» Б. Брехта (1918), в драмах Э. Толлера, К. Штернхайма, В. Хазенклевера, Г. Кайзера.

Художественные приемы, разработанные экспрессионистами, разнообразны и трудно сводимы к общему знаменателю, так как интенсивность изображения, к которой они стремились, могла достигаться с помощью риторических средств и нагнетания патетики (Ф. Верфель, И. Р. Бехер, Э. Толлер и др.), симультанности, техники монтажа, суггестивной экспрессивности, смелой метафорики (в зрелом творчестве Г. Гейма, Э. Штадлера, Г. Тракля и др.), но и за счет гротеска, алогизма, афористической краткости (Б. Брехт, ранний Г. Бенн, отчасти К. Штернхайм и др.). Преодоление реализма и натурализма, к которому стремились экспрессионисты, могло приводить к гротескным карикатурам Г. Гросса, Г. Манна, А. Дёблина или Б. Брехта, но и к возвышенной матафорике «абсолютных стихотворений» и «абсолютной прозы» Г. Бенна, к диалектике цветовых контрастов В. Кандинского и А. Макке или к запутанному лабиринту линий в поздних картинах Ф. Марка. Эмоциональная и образная сконцентрированность (суггестивность), необходимая экспрессионистам, достигалась очень разными, порой почти взаимоисключающими средствами.