Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз. Убийство Роджера Экройда

Я спустилась к себе в каюту и начала искать, чем бы стянуть мои непокорные волосы. Я очень аккуратна, люблю, чтобы мои вещи всегда находились в определенном порядке, который всегда поддерживаю. Как только я выдвинула ящик моего столика, я тут же поняла, что в моих вещах кто-то рылся. Все было перевернуто и разбросано. Я заглянула в другие ящики и висячий шкафчик. Та же картина. Похоже, что кто-то торопливо и безрезультатно что-то искал.

Я присела на край койки и серьезно задумалась. Кто обыскивал мою каюту и что искали? Может быть, бумажку с нацарапанными на ней цифрами и словами?

Я недоуменно покачала головой. Это ведь дело прошлого. Но что еще они могли искать?

Мне необходимо было привести свои мысли в порядок. События минувшей ночи хоть и были волнующими, однако не пролили никакого света на положение дел. Кто был молодой человек, столь внезапно ворвавшийся в мою каюту? Раньше я не видела его на борту — ни на палубе, ни в салоне. Был ли он членом экипажа или пассажиром? Кто ударил его ножом? Почему? И, во имя Господа, почему каюта номер 17 должна играть такую важную роль? Сплошные загадки. Несомненно, на «Килморден Касле» происходили какие-то очень странные события.

Я сосчитала на пальцах число людей, за которыми мне следовало наблюдать.

Оставив в стороне моего ночного гостя, но пообещав себе найти его на борту до конца следующего дня, я выбрала ряд лиц, достойных моего внимания:

(1) Сэр Юстес Педлер. Он владелец Милл-хауса, и его присутствие на «Килморден Касле» кажется до некоторой степени случайным.

(2) Мистер Пейджет, секретарь со зловещей внешностью, который с таким явным рвением пытался заполучить каюту номер 17. Note bene: выяснить, был ли он вместе с сэром Юстесом в Канне.

(3) Преподобный Эдвард Чичестер. Против него — только упорные притязания на каюту номер 17, а это могло всецело зависеть от его характера. Упрямство может быть поразительным.

Но небольшая беседа с мистером Чичестером не помешает, решила я. Поспешно повязав волосы носовым платком, я вновь поднялась на палубу, уже с определенной целью. Мне повезло. Намеченная мною жертва, опираясь на поручень, пила бульон. Я подошла к нему.

— Надеюсь, вы простили мне семнадцатую каюту, — сказала я, одарив его своей самой неотразимой улыбкой.

— Я считаю, что таить зло недостойно христианина, — холодно произнес мистер Чичестер. — Однако эконом определенно обещал эту каюту мне.

— Экономы обычно так заняты, не правда ли? — сказала я рассеянно. — Полагаю, что иногда они обязательно что-нибудь забывают.

Мистер Чичестер не ответил.

— Это ваша первая поездка в Африку? — спросила я, чтобы поддержать разговор.

— В Южную Африку — да. Но последние два года я трудился среди каннибальских племен во внутренних районах Восточной Африки.

— Как это должно быть захватывающе! Часто ли вам приходилось подвергаться опасности?

— Опасности?

— Я имею в виду риск быть съеденным.

— Не следует легкомысленно относиться к священным темам, мисс Беддингфелд.

— Я не знала, что каннибализм — священная тема, — уязвленно парировала я.

Как только эти слова слетели с моих губ, меня настигла другая мысль. Если мистер Чичестер действительно провел последние два года во внутренних районах Восточной Африки, как же случилось так, что он совсем не загорел? Кожа бело-розовая, как у младенца. В этом, конечно, есть что-то сомнительное. И все же его манеры и голос были совершенно правдоподобными. Может быть, даже слишком. А не походил ли он немного на театрального священника?

Я перебрала в памяти всех помощников приходского священника, которых знала в Литтл-Хемпсли. Некоторые из них мне нравились, некоторые — нет, но, разумеется, все они были совсем не такие, как мистер Чичестер. Они были людьми, а он — образец благочестия, окруженный ореолом.

Я размышляла над всем этим, когда на палубе появился сэр Юстес Педлер. Поравнявшись с мистером Чичестером, он нагнулся, поднял листок и передал его священнику, сказав: «Вы что-то уронили».

Он прошел не останавливаясь, так что, вероятно, не заметил волнения мистера Чичестера. А я заметила. Что бы он там ни уронил, факт обретения потерянного предмета сильно взволновал его. Он болезненно побледнел и скомкал листок. Мои подозрения возросли стократно.

Он перехватил мой взгляд и поспешил объясниться.

— Это… часть проповеди, которую я сочиняю, — произнес он с вымученной улыбкой.

— В самом деле? — очень вежливо заметила я.

Часть проповеди, ну и ну! Нет, мистер Чичестер, совсем неубедительно!

Он вскоре покинул меня, пробормотав извинения. Как бы мне хотелось, чтобы листок подняла я, а не сэр Юстес Педлер! Одно было ясно: мистер Чичестер не может быть исключен из моего списка подозреваемых. Я намерена была поставить его на первое место.

Придя после ленча пить кофе, я заметила сэра Юстеса и Пейджета, сидевших с миссис Блейр и полковником Рейсом. Миссис Блейр приветливо улыбнулась мне, и я подошла к ним. Они говорили об Италии.

— Но это действительно вводит в заблуждение, — настаивала миссис Блейр. — Aqua calda, безусловно, должно означать холодную воду, а не горячую.