Человек в поисках себя

Некоторые психологи и философы относятся с недоверием к понятию собственного «я». Они его оспаривают, поскольку им не нравится отделение человека от континуума животного мира, и они считают, что концепция собственного «я» мешает научной экспериментальной работе. Но отрицание концепции собственного «я» как «ненаучной» в силу невозможности уложить ее в математические уравнения, грубо говоря, сравнимо с тем, как два или три десятилетия назад теории Фрейда и его концепция бессознательной мотивации считались «ненаучными». Только консервативная и догматичная, а значит, неистинная наука использует определенный научный метод в качестве прокрустова ложа и отрицает все формы человеческого опыта, которые не подходят под его размеры. Нет сомнений в том, что континуум между человеком и животным должен восприниматься четко и реалистично, но при этом не следует перескакивать к необоснованному выводу, что ввиду этого между человеком и животным разницы нет.

Нам не нужно доказывать существование самости как «объекта». Вся необходимость заключается в том, чтобы показать, насколько у людей есть способность к самосоотнесенности. Самость – это организующая функция внутри индивидуума, за счет которой одно человеческое существо может соотнести себя с другим человеческим существом. Она предшествовала нашей науке, а не является ее объектом; это предполагается в факте того, что некто может стать ученым.

Человеческий опыт всегда стоит за нашими определенными методами понимания его в любой момент времени. И лучший способ понять самого себя в качестве личности – это всмотреться в свой опыт. Давайте, например, представим внутренний опыт некого психолога или философа, пишущего об отрицании концепции самоосознания. Неделями он собирался засесть за написание работы. Вне всяких сомнений, он много раз визуализировал себя сидящим за столом когда-то в будущем, трудящимся в поте лица. И время от времени, условно говоря, и до фактического начала работы и позже, когда он уже сидит за столом, в своих фантазиях он представлял, что скажут его коллеги об этой работе, отметит ли ее профессор такой-то, скажут ли одни коллеги «Гениально!», в то время когда другие будут думать, что она идиотская, и т. д. В каждой мысли он видит себя как личность – настолько же четко, как он мог бы видеть любого своего коллегу, переходящего через дорогу. Каждая его мысль в споре против самоосознания доказывает это самое осознание в нем самом.

Осознание своей идентичности как собственного «я» определенно не стоит относить к интеллектуальной сфере. Французский философ Декарт на пороге Нового времени, три столетия тому назад, согласно легенде, залез в печь, чтобы на протяжении целого дня в одиночестве поразмышлять над основным принципом человеческого существования. Под вечер он вылез из печки и изрек свое знаменитое: «Я мыслю, следовательно, существую». Иными словами, я существую как личность потому, что я – мыслящее существо. Но этого недостаточно. Ни вы, ни я никогда не думаем о себе как об идее. Мы скорее представляем себе себя занятыми чем-то, как наш психолог в примере, пишущий работу. И после этого в своем воображении мы испытываем те чувства, которые будем переживать в будущем, когда действительно займемся тем делом, о котором думаем сейчас. Иными словами, мы познаём себя как мыслящие-чувствующие и действующие общности. Таким образом, «я» – это не просто сумма различных «ролей», которые играет в своей жизни человек; это способность, посредством которой человек знает, что он играет эти роли; это центр, из которого человек видит и осознаёт эти так называемые различные «стороны» своей личности.

После таких, возможно, высокопарных изречений давайте вспомним, что, как ни крути, опыт приобретения своей идентичности, или становления личности, – самый легкий в жизни, хотя и самый глубокий. Каждый знает, как негодующе отреагирует маленький ребенок, если взрослый, дразня, назовет его неверным именем. Это означает, что его лишили идентичности – самой большой драгоценности для него. В Ветхом Завете фраза «Я вычеркну их имена (то есть удаление их идентичности), и будет так, будто они сами никогда не существовали», – означала самую большую угрозу, даже страшнее, чем физическая смерть.