Человек в поисках себя

Представляется любопытным посвятить отдельную главу мужеству, поскольку тенденция последних десятилетий состояла в том, чтобы задвигать мужество на полку всех старомодных рыцарских добродетелей либо, по меньшей мере, отводить ему место в числе добродетелей, необходимых юношам-спортсменам или воюющим солдатам. Но нам удалось обойтись без мужества только потому, что мы слишком упростили жизнь: мы подавили мысли о смерти, убедили себя в том, что счастье и свобода придут к нам сами собой, и предположили, что одиночество, тревога и страх всегда были невротическими проявлениями, которые можно преодолеть, приспособившись. Действительно, невротическая тревожность и чувство одиночества могут и должны быть преодолены: главным образом, для этого требуется мужество предпринять первые шаги к тому, чтобы получить профессиональную помощь. И при этом по-прежнему остается нормальный опыт тревоги, с которым сталкивается любой развивающийся человек, и мужество нужно именно для того, чтобы столкнуться с ним, а не обратиться в бегство. Мужество – ключевая добродетель для любого, кто не останавливается в своем росте, в движении вперед; оно представляет, по выражению Эллен Глазгоу[80], «единственную устойчивую добродетель».

Мы не имеем здесь в виду мужество, с которым встречают какую-то внешнюю угрозу, например войну или атомную бомбу. Для нас мужество – это внутреннее качество, способность трезво оценить себя и свои возможности. Как только человек проявит мужество в отношении самого себя, он научится с большим хладнокровием встречать исходящие извне угрозы.

Мужество быть собой

Мужество – это способность справиться с тревогой, усиливающейся по мере достижения свободы. Оно состоит в желании отделиться, в стремлении уйти из безопасных областей родительского покровительства к новым высотам свободы и интеграции. Потребность в мужестве заявляет о себе не только на тех этапах, когда разрыв с родительской опекой наиболее очевиден – в периоды осознания себя, начала учебы в школе, в подростковом возрасте, во время кризисов на почве любви, брака и понимания неизбежности смерти, – но и на каждом шагу между этими этапами, по мере того как человек покидает знакомую местность, подходя к границе, которую он пересечет в своем движении к неизведанному. «В конце концов, мужество, – как отлично заметил нейробиолог доктор Курт Гольдштейн[81], – есть не что иное, как утвердительный ответ на шоковое воздействие со стороны самого существования, которое необходимо выдержать, чтобы актуализировать собственную природу».

Противоположность мужества – не трусость: последняя скорее есть недостаток мужества. Сказать, что человек труслив, имеет не больше смысла, чем сказать, что он ленив: это попросту указывает на то, что какая-то часть жизненного потенциала не находит реализации или же заблокирована. Противоположность мужества для нас, пытающихся понять проблему в обстоятельствах нынешней эпохи, состоит в автоматическом послушании.

Мужество быть собой едва ли встречает восторженный прием как высшая ценность сегодняшнего дня. Одно из препятствий состоит в том, что многие люди по-прежнему ассоциируют этот вид мужества с ханжескими манерами человека конца XIX века, человека, который сделал себя сам, либо же с непременно смехотворной, сколь бы искренности в нее ни вкладывали, темой «Я – властелин своей судьбы», как в стихотворении «Непокоренный»[82]. С какой благосклонностью люди взирают сегодня на человека, твердого в своих убеждениях, становится ясно по таким оборотам, как «поставить себя под удар». Главный смысл этой фигуры речи в том, что любой проходящий мимо может махнуть клинком и отсечь беззащитно торчащую голову. Или же люди говорят о тех, кто идет до конца в своих убеждениях: «рисковать, взбираясь на сук». И вновь, что за картина! Единственное, что может предпринять вскарабкавшийся на сук – либо отползти назад, либо спилить его и рухнуть на землю подобно несчастному Икару, мученически и, вероятно, напрасно пожертвовав собой, либо же остаться на суку, питаясь листьями, как индуист, и выслушивая насмешки народа, не очень-то уважающего сидение на деревьях, пока сук не сломается под навалившимся грузом.