Человек в стене

Он час не мог уснуть снова. А потом ему приснилась девочка, за которой он сейчас подглядывал. Ее клетчатая рубашка и темно-зеленый вязаный джемпер задрались, обнажив торчащий над джинсами животик. У нее были длинные, очень светлые волосы и зеленые глаза. Он не мог догадаться, сколько ей лет, но казалось, что ее глаза старше, чем она сама. Возможно, даже старше, чем его собственные глаза.

Ему пришло в голову, что девочке, наверное, тоже понравилась бы та собачонка. Может, девочка брала бы ее на прогулки во внутренний дворик и играла с ней. И они росли бы вместе, и собака стала бы ей другом, так же как была другом ему.

Альва встала с дивана и пошла в прихожую. Он все время следовал за ней. Пожалуй, в этой девочке, с ее круглым животиком и коротенькими ножками, было нечто отталкивающее. Когда она исчезла за дверью ванной, он переключился на оставшихся членов семьи.

Было ясно, что в сцене чего-то недостает. Атмосфера в комнате изменилась. Может, температура упала, причем сразу на несколько градусов, хоть женщина и зажгла стоявшие на столе свечи.

Эбба и Санна обсуждали кого-то, кто встретился им на игровой площадке, а их мать сунула себе за спину подушку-думочку. Потом Альва вернулась, и все встало на свои места, как будто картина вдруг обрела правильные цвета.

Сам он тоже был частью этой сцены. Пусть маленькое семейство, рассевшееся у телевизора, и не знало о его существовании, он чувствовал себя кем-то близким им всем. Может, отцом? Или просто другом, которого зовут на помощь, если возникнет проблема. Или родственником, каким-нибудь двоюродным братом матери, с которым они летом ездили бы купаться на Западное побережье. Ловили бы на пирсе крабов одежными прищепками, а потом отпускали бы их обратно в море.

Он простоял на одном месте час или около того, наблюдая, как девочки и их мать молча смотрят телевизор. Потом он прислонился к стене, осел на пол, уперся руками в колени и стал раскачиваться туда-сюда. Образ мертвой собачки нет-нет да и вставал перед его внутренним взором. Лицо Лили и белые черви тоже порой возникали в его сознании, но все, что ему нужно было сделать, чтобы видение исчезло, — подумать об этой девочке.

* * *

Выдавив на щетку горошину зубной пасты, Ванья сунула ее под кран. Она совершенно вымоталась. Это был длинный день. Альва провела его целиком в одиночестве в своей комнате. Эбба и Санна сильно расстроились: утром они ходили к старушке с шестого этажа спросить, нельзя ли им погулять с ее кокер-спаниелем, но оказалось, что собачка выпала из окна и сломала себе шею. Ванью до сих пор потряхивало от деталей, которыми поделилась хозяйка собаки, рассказывая о ее смерти. В результате она решила отменить запланированную на этот день прогулку в парк на острове Юргорден^[4] и вместо этого купить готовой еды в кооперативном магазине.

Она быстрыми сильными движениями водила щеткой по зубам и деснам. Завтра она сходит повидаться с Анитой. Было бы отлично, если бы Альва и Фрида смогли подружиться. Альва слишком подолгу сидит в своей комнате, читая книжки! Это ненормально. Если у нее появится подруга, может, она перестанет приставать с расспросами о Томасе и сводить мать с ума.

Ванья посмотрела на себя в зеркало. Она привыкла к своему отражению, но знала, что оно отличается от того, какой видят ее другие люди. Ее лицо было несимметричным, и каждый раз, глядя на него на фотографиях, она думала, что оно кажется каким-то искаженным.

В первый раз, когда Томас увидел ее отражение в зеркале, он просто замер, потому что не узнал ее. Тогда она посмеялась над этим, но не могла забыть, каким испуганным он выглядел.

В тот вечер, когда Томас явил свое второе, тайное лицо, пришла ее очередь испугаться. Тогда оно возникло не только в зеркале; альтер эго Томаса оказалось слишком реальным. Это новое лицо тоже было искаженным, но куда хуже, чем у нее. Ванья раньше не знала, что оно существует: тонкие губы, раздувающиеся ноздри, изрезанный морщинами лоб, брови, нависшие низко над глазами. И сами глаза — потемневшие и полные ненависти. Эта ненависть испепеляла, и она была направлена на нее, Ванью.

Но теперь это в прошлом. Она начала новую жизнь, и эта маленькая квартирка стала их новым домом. Работа учителем на замену в «Васа Риал» требовала больше усилий, чем она могла вообразить. И хотя Томас никогда особенно не помогал ей по хозяйству в пору их совместной жизни, все равно делать покупки, прибирать и заботиться о дочерях совсем одной было очень тяжело.

Она потерла щеткой язык, думая, почему ей нравится жить в квартирах. С ними меньше хлопот, нет ни газона, который надо подстригать, ни цветов, которые надо сажать, ни отопительного котла, который может сломаться и сожрать в один присест все сделанные за месяц сбережения. Были и другие причины, по которым она наслаждалась тем, что не живет больше в отдельном доме.