Человек в высоком замке

Он сказал кому-то несколько слов по-японски, открылись наружные двери. Появился молодой японец, который поклонился и уставился на мистера Бэйнса.

«Мой шофер», — подумал Бэйнс.

«Или же все это результат моих идиотских донкихотских разглагольствований в салоне „Люфтганзы“? — внезапно пришло ему на ум. — С этим, как его? Лотце? Он связался с японцами. Каким образом?»

«Лучше бы я ему всего этого не наговорил, — подумал Бэйнс. — Но что поделаешь. Поздно каяться».

«Не подхожу я для всех этих дел, — вздохнул он, — совершенно не подхожу».

Но тут же передумал. Нет, ничего страшного. Швед бы ответил Лотце именно так. Все в полном порядке, не надо просто быть таким мнительным. Здесь совсем другие нравы. Не надо проецировать привычные отношения на эту среду. Здесь можно позволить себе говорить вполне открыто. И это нужно иметь в виду постоянно.

Хотя бы этому и противилось все существо. А оно — противится. Кровь в жилах, все кости, любая мышца. Нет, надо побороть это, открыть рот, произнести что угодно. Необходимо пересилить себя, чтобы дела пошли успешно.

— Возможно, ими руководят некие архетипы подавленного подсознания, — произнес Бэйнс с трудом. — В юнгианском смысле.

— Я читал Юнга, — кивнул обрадовавшийся Тагоми. — Кажется, я понимаю, что именно вы имеете в виду.

Они обменялись рукопожатием.

— Я позвоню вам завтра утром, — сказал гость. — Спокойной ночи.

Он поклонился, Тагоми ответил ему тем же.

И тут юный улыбающийся японец обратился к Бэйнсу со словами, которых он не понял совершенно.

— Что-что? — переспросил он, подхватывая с вешалки плащ и выходя наружу.

— Он обратился к вам по-шведски, — пояснил Тагоми. — Он занимался в Токийском университете Тридцатилетней войной и совершенно очарован вашим великим героем Густавом Адольфом. — Мистер Тагоми дружелюбно улыбнулся. — Как же все-таки нелепы эти попытки изучить язык заочно. Не сомневаюсь, он учил язык с помощью грампластинок. Он же студент, а такие курсы дешевы и потому особенно популярны у студентов.

Молодой японец по-английски, похоже, не понимал, стоял рядом и продолжал улыбаться.

— Да уж… — пробормотал Бэйнс, — ну что же, желаю ему удачи.

«У меня собственных лингвистических проблем хватает», — сказал он себе.

О боже, этот японский студент измучает его, пока довезет до отеля… Своими попытками найти с ним общий шведский язык… По-шведски Бэйнс понимал с трудом, да и то если говорили, как говорят дикторы, а уж понять выговор японца, изучившего язык по грампластинкам…

«Не добиться ему от меня ничего, — грустно подумал Бэйнс. — Но он же будет пытаться, снова и снова. Его шанс. Когда он еще живого шведа увидит». Мистер Бэйнс внутренне содрогнулся — что за испытание суждено им обоим.

ГЛАВА VI

Наслаждаясь прохладой раннего солнечного утра, миссис Джулиана Фринк отправилась в поход по магазинам. Она не спеша двигалась по тротуару, уже нагруженная двумя картонными пакетами, то и дело останавливаясь возле витрин и исследуя их. Времени у нее было много.

Надо ей было что-то в аптеке или нет? Никак не могла вспомнить. А в зал ей сегодня во второй половине дня, так что все утро в ее распоряжении. Зашла все же в аптеку и, усевшись возле стойки, пристроила сумки на полу и принялась листать журналы.

Новый «Лайф», статья «Телевидение в Европе: каким оно будет». Заинтересовалась, развернула и обнаружила фотографию какой-то немецкой семейки, глядевшей в экран аппарата, стоящего в углу гостиной. «Уже сейчас, — сообщалось в статье, — Берлин передает телепередачи четыре часа в день. В ближайшем будущем следует ожидать появления телевизионных студий во всех важнейших городах Европы. А к 19.. году студию построят и в Нью-Йорке».

Еще фотография, на которой были электронщики Рейха, посетившие Нью-Йорк. Они помогали местным разобраться с их проблемами. Немцев даже на снимке легко было отличить. Выглядели по-другому: здоровые, энергичные, уверенные. Американцы… ну, те люди как люди. Ничем не примечательные.

Один из немецких техников на фотографии указывал на что-то рукой, а американцы следили за направлением его руки. «У них-то зрение получше будет, чем у наших, — подумала Джулиана. — Как это нам говорили? Они видят то, что никто, кроме них, не может увидеть. В витамине А, что ли, все дело?»

Вообще-то интересно, как это: сидеть дома, в гостиной, и видеть на экране маленькой серой трубки весь мир. Уж если эти наци могут себе позволить мотаться на Марс, то отчего бы им, в самом деле, не устроить телевидение? Все приятней глядеть на представления с Бобом Хоупом или Дюранте, чем по марсианским пескам шляться.