Человек в высоком замке

– Чепуха! Ни один военачальник не смог бы победить Эрвина Роммеля, – возразил Уиндэм-Мэтсон. – И не могло быть событий, пригрезившихся этому Абендсену. Как бы ни защищали англичане русский город с геройским названием Сталинград, большего, чем недолгой отсрочки своей гибели, они бы не добились. Да будет тебе известно, я встречался с генералом Роммелем. В сорок восьмом, будучи по делам в Нью-Йорке. (На самом деле он лишь издали видел военного коменданта США на приеме в Белом доме.) Какой человек! Какое достоинство, какая стать! В общем, я знаю, о чем говорю.

– Да, ужасно было, когда на место Роммеля назначили это чудовище Ламмерса. До него не было ни казней, ни лагерей.

– При Роммеле тоже были лагеря.

– Но… – Женщина запнулась. – Неофициально. Возможно, головорезы из СС и творили мерзости, но… Роммель был не такой, как другие. Он походил на старых пруссаков – суровый…

– Хочешь знать, кому США обязаны своим возрождением? – спросил Уиндэм-Мэтсон. – Кто не пожалел труда для воссоздания американской экономики? Альберт Шпеер. Не Роммель и не Организация Тодта. Шпеер оказался самым полезным из тех, кого Партай[27] послала в Северную Америку. При нем снова заработали заводы, корпорации – вся промышленность, и неплохо заработали. Хотел бы я, чтобы и у нас было то же самое. А то какую отрасль ни возьми, везде конкурируют не меньше пяти компаний, неся ужасающие убытки. Ничего глупее, чем соперничество в экономике, не придумаешь.

– Моя подруга жила в трудовых лагерях и рабочих поселках, что построили на Востоке, – сказала Рита. – Я бы не выдержала. Представляешь, там проверяют почту. Она ни о чем не могла рассказать мне, пока не вернулась сюда. Их будили в шесть тридцать оркестром.

– Ничего, привыкла бы. Тебе бы обеспечили чистое жилье, сносное питание, медицинское обслуживание и условия для отдыха. Что еще нужно? Птичье молоко?..

Большой немецкий лимузин медленно вез их по окутанному ночным туманом Сан-Франциско.

Тагоми сидел на полу в позе Будды и дул в пиалу с китайским чаем, с улыбкой поглядывая на Бэйнса.

– А вы здесь неплохо устроились, – нарушил молчание Бэйнс. – И вообще, на Тихоокеанском побережье довольно спокойно. Совсем не так, как… там. – Он не стал уточнять.

– Божественное говорит с благородным человеком под знаком пробуждения.[28]

– Простите?

– Это Оракул. Один из его афоризмов.

«Витают в облаках – вот чем они тут занимаются», – мысленно улыбнулся Бэйнс.

– Мы непостижимы для европейца, поскольку живем по книге, которой пять тысяч лет. Задаем ей вопросы так, будто она живая. А она действительно живая, как Библия христиан. На свете много живых книг. Это не метафора: книга обладает душой. Вы понимаете? – Тагоми внимательно следил за лицом Бэйнса.

Тщательно подбирая слова, Бэйнс ответил:

– Знаете, я не очень хорошо разбираюсь в религиях. Это не моя стезя. Мне хотелось бы поговорить о том, в чем я более сведущ.

Действительно, он почти не понимал Тагоми. «Должно быть, я устал, – решил Бэйнс. – С той минуты, как я здесь оказался, все как будто приобрело карликовые размеры. Все кажется мелким, незначительным… нелепым, что ли. При чем тут книга, которой пять тысяч лет, при чем тут часы „Микки-Маус“, при чем тут Тагоми с хрупкой пиалкой в руке… и огромная, уродливая голова бизона, злобно глядящая на меня со стены?»

– Чья это голова? – спросил он вдруг.

– Одного из зверей, за счет которых в былые времена жили аборигены, – ответил Тагоми.

– Ясно.

– Показать вам, как надо охотиться на бизонов? – Тагоми поставил пиалку на столик и встал. Дома по вечерам он носил шелковое кимоно, шлепанцы и белый шарф. – Вот я на железном коне.[29] – Широко расставив ноги, он принял низкую стойку. – На коленях – верный винчестер образца тысяча восемьсот шестьдесят шестого года из моей коллекции. – Он вопросительно посмотрел на Бэйнса. – Вы, наверное, устали с дороги, сэр?

– Боюсь, что да, – ответил Бэйнс. – Слишком много впечатлений. Да и дела висят тяжким грузом… «И кое-что еще, – добавил он мысленно. У него раскалывалась голова. – Интересно, можно ли здесь раздобыть обезболивающие таблетки фирмы „ИГ Фарбениндастри“?» – Он привык к ним с тех пор, как стал страдать хроническим фронтитом.

– Все мы должны во что-то верить, – сказал Тагоми. – Нам не дано заглянуть в будущее. Мы не знаем ответов.

Бэйнс кивнул.

– Моя жена найдет какое-нибудь лекарство от головной боли, – пообещал Тагоми, видя, что гость снял очки и трет затылок. – Это у вас от напряжения глазных мускулов. Извините. – Он поклонился и вышел из комнаты.

«Что действительно нужно, так это выспаться, – подумал Бэйнс. – Всего-навсего провести ночь в постели. А может, мне просто не по плечу дело, за которое я взялся? Инстинктивно хочется спрятать голову в песок».

Когда Тагоми вернулся с таблеткой и стаканом воды, Бэйнс произнес:

– Видимо, мне действительно придется пожелать вам спокойной ночи и отправиться в гостиницу. Если не возражаете, мы могли бы встретиться завтра. Кстати, я хотел кое-что уточнить. Вам не говорили о третьем лице, которое примет участие в наших беседах?