Человек в зеркале (ЛП)

Она заставила себя улыбнуться и протянула мне маленькое блюдечко, на котором лежал изящный квадратный кусочек шоколадного десерта. Я тыкнул в него вилкой и запихнул целиком в рот. Черт возьми, я был так возбужден, что даже не почувствовал вкус этого десерта. К моему удивлению, Закари тут же в точности повторил мои действия.

Пережевывая, он объявил:

— Я уже все съел.

— Подождем Шарлотту, — сказал я, и мы оба наблюдали, как она ест свое пирожное. Она понятия не имела, когда поедала свое пирожное, что вытворяла со мной. Хотя, может и имела понятие, но… Черт возьми, эта женщина ела шоколадное пирожное так, словно делала ему минет.

Я поднялся со стула, не зная, что делать. Она доела свой десерт, и мы вышли на середину лужайки, где она вдруг произнесла:

— Разве ты не собираешься папе показать своего разукрашенного змея?

Закари тут же протянул мне своего воздушного змея. Я замер и уставился на фигуру человека с черным лицом. Она состояла из палочек и была мной. И на его рисунке я держался за руки с другой маленькой фигуркой из палочек. Я перевел взгляд с картины на Закари.

Он забрал у меня змея.

— Это ты, я и мама, — гордо заявил он, указывая на три фигурки из палочек.

Мне пришлось сдерживать слезы. В его мире мы держались за руки.

— Поаккуратней обращайся с воздушным змеем, — тихо предупредила Шарлотта.

Закари застыл, как статуя, полностью сосредоточившись, мне это показалось даже забавным, я бы громко рассмеялся, если бы мое сердце не было сжато в тиски.

Шарлотта ласково постучала Закари по кончику носа.

— Не слишком задумывайся об этом.

Я никогда не запускал воздушного змея. До десяти лет, пока в моей жизни не появился Стэнли, мое детство состояло из школьных уроков, заданий по дому и регулярных побоев. Так как я не знал, как управлять воздушным змеем, я присел на траву, когда мы оказались на середине лужайки, наблюдая за ними.

День был ветреный, и они пытались его запустить по ветру, но даже, когда он не парил в небе, они были счастливы, каждый миг доставлял им удовольствие. Я наблюдал, как они неслись вперед с воздушным змеем, а он непрерывно падал на землю, пока, наконец, не поднимался в воздух. На какое-то время я затаил дыхание, ощутив всю ту красоту, которую можно было найти в обычном занятии с ребенком.

И я ощущал всю эту красоту, как он парил в небесах, пока бумажный змей не застрял в ветвях дерева.

Они оба выглядели так, словно вот-вот готовы были расплакаться, я даже не мог понять, кто из них был больше ребенком в данный момент.

— Сходи за садовником, Закари, — произнесла она.

Он убежал, и она направилась ко мне.

— Спасибо, Бретт, что уделил нам время.

— Мне следовало бы взамен поблагодарить тебя, — произнес я ей, потому что, на самом деле, так думал. Это был лучший час в моей жизни.

К нам уже мчался Закари.

— Брайан уже идет, — взволнованно крикнул он.

— Давай я попытаюсь смыть эти пятна с твоей одежды от травы, — заявила она ему.

У крана произошло именно то, что я и ожидал. Шарлотта обрызгала Закари струей из шланга, а я наблюдал, как они оба вступили в водную баталию. Но поскольку ни один из них не знал моей реакции на струи воды во дворе, поэтому отделался несколькими случайными брызгами.

Наш смех звенел в предвечернем небе, я знал и ощущал, что никогда не забуду этого дня. Шарлотта вымокла насквозь, ее белая блузка прилипла к груди, я прекрасно различал ее шикарную грудь, больше не в силах сдерживаться.

— Закари, сходи и попроси у миссис Блэкмор полотенца, — велел я.

Он послушно поспешил в дом на кухню.

Я бы подошел к ней, но оказалось, что именно она тосковала по мне больше всего, чем я по ней.

— Давай заключим перемирие, — заявила она. — Я почувствовал жар ее взгляда. Мы промокли насквозь, но мне казалось, что все тело горит огнем. Неужели она по-прежнему не могла вспомнить то, что произошло между нами той ночью. Выпуклость ее сосков сквозь белую хлопчатобумажную майку еще больше меня завела, больше всего на свете я хотел зажать их своими губами.

— Может, ты снимешь свою маску? — Она сделала шаг вперед, и, к моему удивлению, ноги сами собой сделали шаг назад.

Я не мог поверить, что отступаю перед ней. Она сделала еще один шаг, но на этот раз я заставил себя остаться на месте. Трусость — не та черта, присущая мне, и я не собирался начать вдруг жить с ней.

— Ты единственный, кто в данный момент не может посмотреть мне в глаза, — заявила она, и ее тон казался каким угодно, но только не был самодовольным. Она выглядела испуганной, но в то же время не могла сдержаться, подойдя ближе.

Она опустила руки на плечи, ища поддержки, и прежде чем я успел понять ее намерения, ее губы оказались на моих. Она целовала меня, мягко раздвинув языком мои губы. В течение нескольких секунд я наслаждался ее вкусом, который принадлежал только ей.

Затем прижался губами к ее губам.

С силой оттолкнув ее назад, обхватив за талию, когда ее спину ударилась о древнюю стену. Я пировал на ее губах, начиная сосать пухлую нижнюю губу. Наш поцелуй был таким отчаянным и всепоглощающим.