Человек видимый

Встреча 11 июля стала переломным моментом в истории наших отношений с Игреком. Как только он вошел, я сразу заметила, что он очень взволнован. (4 июля мы не встречались из-за праздника.)[53] Игрек то садился, то вскакивал, принимаясь метаться по кабинету и вспоминать разные случаи, никак не связанные друг с другом и с ним лично. Начинал говорить, тотчас прерывался и корил себя за то, что только попусту отнимает у меня время. Я еще больше насторожилась — обычно Игрек со мной не очень церемонился. Не принял ли он какой-нибудь стимулянт? Минут через десять-пятнадцать он снова уселся, тяжело вздохнул, сосредоточенно нахмурил брови и начал рассказывать уже совершенно иную историю. Даже голос у него изменился — стал глухим, а временами совсем прерывался. Рассказ занял у него два часа, но я не стала его ограничивать, благо что следующий мой пациент в этот день отменил свой визит.

Рассказывал он беспорядочно, почему-то начал с середины истории, затем перескочил к более поздним событиям, вдруг вернулся к началу и по много раз повторял некоторые эпизоды и связанные с ними свои размышления и выводы. Словом, для удобоваримости я изложила всю историю в хронологическом порядке, убрала паузы и повторы. В скобках после каждого заявления указано время по часам и обозначен его порядковый номер в той последовательности, какой он придерживался.

1. Я давно уже собирался поговорить с вами об одной истории. Она волнует меня больше всего остального. Я знаю, что не виноват в том, что случилось, что моей вины здесь даже меньше, чем в случае с Валери, но все равно эта история не дает мне покоя. В отличие от ситуации с Валери, этот опыт не дал абсолютно ничего положительного. Если б только я мог что-то изменить! (12:40, № 29)

2. От полетов на самолете мне пришлось отказаться — вот где я узнал, что значит оказаться на грани провала. Два раза я незаметно проникал на рейсы «Американ Эйрлайнс» в Бостон, и оба раза едва ноги унес. Был даже момент, когда я всерьез испугался, что стюардесса меня обнаружит, потому что она явно заподозрила что-то странное. Наверняка она подумала, что на борту прячется террорист. Их же готовят к этой опасности. Мне пришлось скрючиться в три погибели под сиденьем в последнем ряду и, обливаясь потом, провести в этом положении целых два часа! Не знаю, как я это вынес. После этого случая я начал повсюду разъезжать на машине, но это стало сказываться на процессе. Теперь автомобиль определял, за кем мне наблюдать, и если я приезжал в места, где уже бывал, то этим самым срывал себе эксперимент. Я пришел к выводу, что лучше проникать в машины наугад выбранных людей, когда они на время приезжают в Остин. Тогда мне казалось, что это даст более объективные результаты. (11:14, № 1)