Человек внутри

Она с легкой насмешкой осмотрела его — от срезанного лба и глубоко посаженных глаз до маленьких, слегка расставленных ступней, странно контрастировавших с остальным обликом.

— Вы весь в грязи, заметила она и бросила выразительный взгляд на пол, все еще свежий и чисто выскобленный миссис Батлер.

— Сожалею, очень сожалею, — сказал он. — Дело в том…

— Не трудитесь лгать, — рассеянно пробормотала она. Ее внимание, казалось, было приковано к пылающему сердцу камина. — Вы кого-то ищете. Сразу видно. Если только не убегаете от кого-то, как тот, другой.

— Другой? — Он взволнованно подался вперед, и Эндрю снова приготовился к предательству. Питье из его чашки, которое наполнило его таким смирением, теперь, казалось ему, только подчеркивало подлость измены.

— Тот, которого вы описали, — сказала она, — напуганный и упрямый.

— Он здесь? — Эндрю едва расслышал шепот Карлиона. Правая рука Карлиона скрылась во внутреннем кармане.

— Он спал здесь прошлой ночью, — сказала она.

— А сейчас?

— Ушел утром, я думаю, на север, но точно не знаю.

— Да, это так, — пробормотал Карлион. — Мы почти столкнулись, но он ускользнул в этом чертовом тумане. Он может вернуться сюда.

Она засмеялась:

— Не думаю, — и указала в угол, где стояло незаряженное ружье. — Побоится, — добавила она, — да и постыдится.

— А твой брат? — спросил он с неожиданной быстрой вспышкой подозрительности.

— Его не было прошлой ночью, но я предупредила вашего друга, что он будет здесь сегодня. И вас предупредить? — добавила она.

— Я не боюсь, — ответил Карлион, — и не стыжусь.

Она посмотрела вновь на его грязную одежду.

— Но вы тоже в бегах, — сказала она, — от чего?

— От закона, — не колеблясь, честно сказал Карлион. — Не от друзей и не от себя, — задумчиво добавил он.

— К чему такая суматоха? — спросила она; ее глаза, загоревшиеся в красном отблеске огня, глядели на него снизу вверх со страстной искренностью, одинаково осуждая его грязь, его бегство, его поиски.

Он, как зачарованный, смотрел на нее в каком-то замешательстве, как будто пытаясь уцепиться взглядом за блестящий предмет, смутно сверкающий на дне темного и глубокого колодца.

— Он вроде Иуды, — сказал он тихо и неохотно.

— Он не показался мне человеком с деньгами, — сказала она. — Вы не ошибаетесь?

— Не знаю. Но если бы я его встретил, я бы сразу узнал. Он слишком труслив, чтобы что-то скрывать. — Он слегка поежился от холодного сквозняка, незаметно прокравшегося под дверь.

— Вам холодно, — сказала Элизабет, — идите к огню.

Он некоторое время смотрел на нее, как будто пораженный ее дружелюбием, а затем подошел к камину, чтобы дать теплу и пламени окрасить руки червонным золотом.

— Почему бы вам не оставить его в покое? — спросила она. — Он стоит хлопот и риска?

Глаза Карлиона настороженно глядели из глубоких глазниц, как будто он размышлял, насколько можно открыться этой безмятежной незнакомке.

— Я очень хорошо его знаю, — сказал он неохотно. — Мы были друзьями. И он должен знать меня хорошо. Теперь я его ненавижу. Уверен — это именно ненависть.

Ее голос коснулся его подобно тихому, теплому пламени.

— Расскажите мне, — попросила она.

Он посмотрел на нее с выражением изумления, медленно нахлынувшего из темного, спрятанного в глубине источника.

— У тебя чудесный голос, — сказал он. — Ты как будто готова подпеть любому незнакомцу? Ты знаешь, кто я? — спросил он.

— Один из Джентльменов, — ответила она и замолчала в ожидании.

— Им был и тот, кто был здесь прошлой ночью. Мы были друзьями. Я рассказывал ему о том, что не открою больше никому, — о том, что я люблю и почему. И после трех лет, проведенных с нами, он выдал нас полиции.

— Вы уверены?

— Кто-то наверняка это сделал, — сказал он. — Шесть человек в тюрьме по обвинению в убийстве. Была стычка, и одного таможенника убили, беднягу. Четверо нас скрылось, двое со мной и Эндрю, который сделал все, чтобы с нами не встретиться. И когда он сбежал? До того, как нас застукали. Уверен в этом. И почему он боится встречи со мной? Я знаю, он боится. — Его глаза, печальные и подозрительные, казалось, спрятались еще глубже в череп. — Тебе не понять, — сказал он, — как он все испортил. Это была крутая жизнь, казалось, в ней было что-то лихое — приключения, мужество, высокие ставки. А теперь мы тюремные птицы, убийцы. Тебе не кажется это подлым, — всхлипнул он вдруг, — что человека убивают из-за спиртного? Какой скучной и грязной игрой это выглядит теперь!

Она поглядела на него с жалостью, но без симпатии.

— Должно быть, так было всегда, — сказала она.

Он пожал плечами.

— Да, но я этого не знал, — сказал он. — Что же мне, благодарить его за просвещение?

Она улыбалась тому, как усики огня раскручивались и снова свивались в бутон.

— Стоит ли смерть человека и ваши разбитые мечты всей этой суматохи? — воскликнула она, несколько повышая голос, как будто хотела вынести свой протест против человеческой глупости за пределы комнаты в опутавшие ее туман и ночь.