Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2

– У меня есть для вас секретная информация, – шепнул ему Ферди. – Там, через долину, скоро будет выставлен на продажу «Парадайз-Грандж». Если хотите, я завтра покажу вам его. Господи, прелесть какая, – отвлекся от этой темы Ферди, увидев, как в дверях появилась загорелая блондинка, странно одетая в скомканную бледно-голубую простыню. Может быть, она сумеет отвлечь Лизандера от отчаяния.

– Это Хлоя, подружка Бориса Левицки, – сообщил Рудольфе. – Мы с ней пели в Кардиффе в «Аиде». Чудесный голос.

– Хлоя, carissima, – Раннальдини поцеловал ее в обнаженное коричневое плечо, слизывая земляничный и розовый лосьон для тела. – Как же тебе удалось ускользнуть от Бориса?

– Он работает над своим «Реквиемом», – раздраженно объяснила Хлоя. – Даже не заметил, что я ушла.

– Только глупец может пренебрегать такой прелестью.

Подозвав официантку, Раннальдини вложил в каждую маленькую ручку Хлои по стаканчику «Крага».

– Ты появилась вовремя. Мы собираемся ужинать.

– Надеюсь, я сижу не рядом с Рэчел?

– Нет, рядом со мной. Это многих огорчит. Брошенные им в огонь подснежники Китти зашипели.

Ужин сервировался в голубой столовой, обстановка которой была более интимной, чем в огромном зале. Гости раскинулись на многоцветных шелковых подушках, разбросанных вокруг низких столиков, накрытых в романском стиле: огромные рыбины в масле и травах, омары, молочные поросята, огромные бутыли с вином и большие вазы с виноградом, вишнями и гранатами.

Рядом с каждой золотой тарелкой, завернутые в бумагу имперского лилового цвета, лежали презервативы и пилюли для возбуждения. Еще большую сексуальность атмосфере придавало звучащее из громкоговорителей, подобно сердцебиению, «Болеро» Равеля в интерпретации Раннальдини. Концертмейстер подыгрывал.

– Если бы Раннальдини столько же тратил на цветы для церкви, – проворчала Джой Хиллари, разглядывая груды фрезий.

– Кто же это составлял план рассаживания? – возмущалась Джорджия, зажатая между священником и Рудольфе.

– Раннальдини и я, – самодовольно сказала Гермиона. – Я поместила Гая между двумя самыми хорошенькими женщинами в этом зале – между Рэчел и Наташей. Кстати, ваш телефон в порядке? Я видела сегодня Гая, выходящего из телефонной будки на Хай-стрит в Парадайзе.

Затем она вдруг раздраженно добавила:

– А какого же черта Хлоя делает рядом с Раннальдини? Ее вообще не приглашали. Предполагалось, что справа от него будет Гвендолин Числеден.

Лизандер, к тому времени уже абсолютно пьяный, вдруг обнаружил, что сидит между Гермионой и уродливой контрабасисткой, явившейся в костюме жены Цезаря, Кальпурнии.

– А разве можно с таким лицом изображать кого-нибудь другого, – сказал Мередит, сидящий напротив и обсасывающий клешню омара.

За одним столом оказались Гай, Рэчел, Наташа, пожирающая Лизандера своими кошачьими глазами из-под черной челки, и Ферди, подавленный тем, что все еще отчаянно хочет ее.

Раннальдини намеренно усадил Китти за свой столик, устроил так, что упиравшийся в спину взгляд Лизандера наталкивался на второй лик злобного, насмешливого Януса рядом с ней. В течение всего ужина Раннальдини намеренно обнимал свою жену, поглаживая ее шею, как палач, ищущий, куда бы воткнуть, топор, ласкал груди и спину, словно намазывал маслом от загара, постоянно целовал и что-то нашептывал на ухо.

Лизандеру приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не встать и через всю комнату не броситься на Раннальдини. Выглядевшая измотанной и уж совсем непривлекательной, Китти трогала его еще больше. Положив возбуждающую таблетку в рот, он запил ее полупинтой «Крага».

– Ты не выглядишь очень счастливым, Лизандер, – сказала Гермиона, кладя руку на его ногу.

– Это точно, – согласился Лизандер, убирая ее руку. – Китти вернулась к Раннальдини, а она самый лучший человек, не считая Артура, изо всех мною встреченных.

– Ну это потому, что она молода и неопытна, – отмахнулась Гермиона.

– Это не так, – Лизандер яростно оторвал кусок гусятины и дал его Джеку. – Она хорошая, потому что она хорошая.

– Твой друг не в очень-то бодром настроении, – крикнула Гермиона через стол Ферди.

Не желая взорваться до начала оргии, люди пили больше, чем ели, уже начиная обниматься и потихоньку раздевать друг друга. Когда таблетки для возбуждения начали свое действие, Гермиона принялась за любимые темы.

– Я бы хотела сыграть в «Ковент-Гардене» Дездемону с Доминго в роли Отелло, – начала она, – и так очаровать его, чтобы на глазах всего зала он занялся со мной любовью, вместо того чтобы убивать.

– Ну, значит, просто-напросто надо переписать пьесу, – отреагировал Мередит. – А я бы хотел, чтобы меня изнасиловал Мел Гибсон» – причем не торопясь.

– А я бы хотел посмотреть, как три великолепные женщины занимаются любовью, – Гай улыбнулся Гермионе, Рэчел и Наташе, – а потом присоединиться к ним.

Наташа пытавшаяся поднять настроение мрачного Лизандера, бросая в него виноградинами, сказала, что хотела бы быть похищенной и соблазненной разбойником с большой дороги.

– Моя фамилия Тарпен. Зовите меня Дик, – предложил Ферди, наполняя ее золотой кубок.

Даже Наташа рассмеялась.