Человек Желания

Закроем преступления отцов; отцы суть боги наши на земле. И разве не был бог бы для сердца нашего и мысли безгрешным существом и безупречным?

Но будьте верными лишь истинному Богу, родителей своих же чтите: вот два важнейших предписанья Моисеева закона, одних которых соблюдение уже сулит награду.

49

Как отличается душа от всех предметов, человека одолевших; но впредь они покажутся ничтожеством ему; он ощущает их, лишь жизни повинуясь, которая одна и составляет ценность всех вещей.

Не он ли стал творцом своих же заблуждений и иллюзий, ведь истины и жизни началом обладая, как мог найти он жизнь у сущностей мертвящих, кроме того, что в них, по сути, есть?

Несчастный человек, ты можешь, отвратившись от души, препятствовать, чтобы божественная жизнь в тебя проникла; хоть ты и не создатель жизни, но обладаешь в ней свободной волей и правом руководства в области своей.

Какое же различье в чувствах, когда встаешь под сень верховного деянья или когда нисходишь к предметам низменным! Действительно, последние приносят человеку часто радость, поскольку жизнь кипит своя в них, и к ощущенью жизни всегда привязаны все сущности с приязнью.

Но рассмотри подробно радость эту, и ты найдешь ее презренной, а в основании ее зависимости разные людские; тайком она бояться будет встретить на пути своем предметы для сравненья, которые ее встревожат, осудят и разрушат.

Верховное деяние, ты ставишь человека выше всех предметов и радость, данная тобой, сравнений не страшится со всеми ими. Она равновелика, спокойна и возрастанием полна всегда, ведь это жизнь сама, что черпается в жизни и в жизни возрождается. Она без потрясения творится и даже незаметно, если можно выразиться так, подобно бегу мирному природы.

Но кто способен радость существа живописать, которое приемлет непрестанно жизнь и не теряет ее вовсе?

Наоборот, как радость существа, которое, не прерываясь, примеряет жизнь свою к предметам – и им дается собственная ценность жизни – и тем теряет ежедневно жизнь свою, не понимая, для чего ей должно обновлять потерю; все просто: существо сие от жизни далеко!

Так поспешим, как жаждущий олень, туда, где встретим мы источник вод живых. Соединимся с жизнью, чтобы никогда уж с ней не разлучаться.

50

Считали люди, что наказания и скорби безмерно не продлятся. Как примирить зла вечность с добром безмерным Бога, особенно с Его единством? Внемлите истине.

Времен для духа нет. Но протяженность правит им? Увы, мы только напряжением его все наши впечатления приемлем в этом мире. Благое иль мучительное чувство от времени нас верно отстраняет; любая наша мысль или наклонность являют свою приятную иль скорбную нам вечность.

Пристрастия и вкусы наши, будь они истинны, иль ложны, нам предстают всегда за счастье полноту; печали, неприятности – за полноту несчастья; а наши мнения – за совокупность правды; и все, что сотрясает их – за цельность заблужденья.

И был бы счастлив мирный человек, когда б увидел радости своей предел? Но был наказан бы виновный, узрев предел законной кары? Возвышенная Справедливость, из этого характера единства ты черпаешь свои и силу и деянье.

В каком бы состоянии не находился человек, его преследует бессмертия идея, поскольку Ты Едина, о, Истина Святая; нет точки ни одной в Твоей безмерной сфере, что не несла бы знака универсальности Твоей!

Мысль человека, дальше не иди. Достаточно тебе достичь рассудком этих истин, почувствовать, что вечность кары необходима для преступника, чтоб был наказан он.

Когда же вкладываешь в наказанья мысль о пределе их, идею времени туда ты вносишь, разрушив все, что принято тобой.

На основании чего определяй и жизни ход своей: уж если ты виновен, то кара, которой подвергнуться ты должен, знак вечности собой запечатляет. Но ты уверен ли, что это знак ее, поскольку данный вопрос способен разрешиться лишь вне времени?

Несчастен ты, коль недостаточно сего, чтоб мудрым сделаться тебе, себя заставив трепетать пред Господом! Но ожидая верного воззренья, взыскуй его спасительность и пользу.

Возможно, идея вечной кары никак не отвечает твоему рассудку, поскольку во времени живешь и помещен в пределы. Но еще менее тебя достойна и противная идея, и ты не можешь ни признаться, что легкомысленна она.

Ты опасаешься увидеть много средств, что в мудрости тебя удерживать готовы! Достаточно ль исполнен ты любви, чтобы парить полетом вольным над всеми безднами времен?

Но даже те, кто верит в вечные мученья, всегда ли устраняются от преступлений? И как надеешься ты обрести боязни, мудрости сугубой в воззрении, что менее сурово?

Ведь добродетель времени есть упованье. И с той поры, как оставляем время, его мы лишены, когда виновны; оно исполнено для нас, когда мы праведны.

Но ты не спросишь ли: задача человека есть исполнение собой конца времен, в начале ведь ее недоставало? В грядущем времени возвышеннее будет человек того, кем он являлся у истоков.

А духи падшие низринутся гораздо ниже, чем в пору первого суда. И как же человек общаться сможет с ними? Не забывай же, что во времени ты сущий.

51