Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря

Согласно Цезарю, «битва окончилась почти полным уничтожением всего племени и даже имени нервиев». Их было шестьдесят тысяч — воинов-мужчин, женщин и детей. Историк-победитель сухо и бесстрастно сообщает современникам и всем последующим поколениям читателей его «Записок», включая и нас многогрешных, что из этого немалого числа уцелело «едва-едва» пятьсот. «Милосердный» Цезарь приказал их пощадить.

Вообще же в той «битве народов» римляне пленных не брали. Это была битва не на жизнь, а на смерть, смертный бой, в полном смысле этого слова. А выражаясь современным языком — народность нервиев «зачистили под ноль» (если, конечно, верить цифрам, приведенным Цезарем)…

Стена галльской крепости в разрезе

Арьергард объединенного бельгийского войска, состоявший из адуатуков, не поспевший сражению, повернувший назад и попытавшийся отсидеться за стенами сильно укрепленного — природой и людьми — города, был осажден римлянами и принужден к капитуляции. В отношении адуатуков, проявивших похвальную (с римской точки зрения) покорность, сдавшись на милость победителя, этот победитель проявил к ним эту милость. как сказано в «Записках»: «Цезарь приказал всю военную добычу с этого города продать с аукциона. Число проданных жителей, о котором ему было доложено покупщиками (то есть работорговцами — В. А.), было пятьдесят три тысячи человек».

Коль скоро эту цифру приводит сам Цезарь, в ее достоверности, как думается автору настоящей книги, нет причин особо сомневаться. Ведь Цезарь, как рачительный хозяин и экономист (хоть и не научившийся соизмерять свои доходы и расходы), был в своих подсчетах (и коммерческих расчетах) неизменно скрупулезно точен.

Между тем в далеком Риме обстановка складывалась не слишком-то благоприятно для «потомка Венеры».

13. «Трехглавое чудище»

Это едкое и меткое прозвище (содержавшее явный намек на чудовищного трехглавого пса Цербера, или Кербера — стража подземного, адского царства из греко-римской мифологии) триумвират получил от острого на язык Марка Туллия Цицерона, возвращенного из изгнания в Рим по просьбе Помпея, чьим приверженцем всегда был «Отец Отечества», с согласия Цезаря. При возвращении Цицерона в Италию в некоторых муниципиях, через которые он проезжал по пути в Рим, в честь оратора были организованы прямо-таки триумфальные торжества (надо думать, послужившие Марку Туллию, так и не удостоившемуся настоящего триумфа за «победу» над злосчастным Катилиной, некоторым, пусть даже слабым, утешением,). Впрочем, эти торжества были не столько свидетельством любви сограждан к Цицерону, сколько свидетельством их нелюбви к правящей властной группировке во главе с «тремя мужами» — Крассом, Помпеем и Цезарем.

Первая «голова» трехглавого чудовища — Красс — вел себя спокойно, пока его финансы были в порядке. А вот шаги, предпринятые второй его «головой» — Помпеем — оказались не слишком удачными и способствовали заметному укреплению позиций сенатской олигархии.

Бюст Цицерона в тунике и тоге

Помпей находился в состоянии постоянной перманентной необъявленной войны с досаждавшими ему бандами Клодия. Причем, на потеху всему Риму, «великий покоритель Азии» и «герой восточных походов» (в лице своих «боевиков»-клиентов) позорно проиграл целый ряд «уличных сражений» герою столичной черни, даже осадившему Помпея в его, триумфатора, собственном доме. Молодой, да ранний демагог открыто обвинял «Великого» (и, видимо, не без оснований) в манипуляциях с ценами, направленных на подорожание хлеба. По указке «Красавчика» массы преданных ему квиритов-голодранцев на вопросы: «Кто взвинтил цены на хлеб для народа?» или: «Кто морит голодом бедных граждан Рима?» всякий отвечали слаженным хором: «Помпей! Помпей!»

Не желавший долее сносить эти поношения и будучи не в силах отбиваться от науськиваемого на него «Красавчиком» хулиганья силами собственных клиентов, «Великий» нанял трибуниция, или трибунития (то есть бывшего народного трибуна), ставшего профессиональным убийцей на службе сенаторской партии — Тита Анния Милона — и его «штурмовиков»-гладиаторов в качестве своих личных телохранителей и потребовал от сената предоставить ему неограниченное военное командование с целью обуздания роста цен на продуты питания. Магн, разумеется, не без веских оснований считал это единственным средством восстановить свое сильно пошатнувшееся положение и противопоставить что-нибудь весомое победам, одержанным на далеком Севере отпрыском рода Юлиев. Однако же сенаторы сочли, что Помпею будет достаточно уже данных ему финансовых и административных полномочий. Магн оказался достаточно неразумным, чтобы не только удовольствоваться этим, но и блестяще справиться со своей задачей даже с ограниченными полномочиями, что свидетельствует о справедливости обвинений, выкрикиваемых в адрес «Великого» толпами голодных римских простолюдинов по указке демагога Клодия.