Человеку нужен лебедь

— Не ищи, ничего нет. Сегодня с полдня собирался охотиться, черта два придется! Браконьеры в степи бьют дудаков, Бушменов за проводника.

— Да, понимает, что ты в приписном, — протянул Богдан Савельич. — Туман чуть разойдется — набьют дудаков.

— Чего не набить, — возмутился Борис — Цепь клади близко, заезжать недалеко: мокрые дудаки на подъем неохочие.

Андрейчев столкнул на затылок шапку, выжидающе посмотрел на Бориса. Понимал, что и ему, председателю охотобщества, положено ехать ловить браконьеров, но хотелось, чтобы Борис сказал, что поедет он сам, один. Шутка ли, еле выкроил единственный день поохотиться на пролете — и вот тебе… лови браконьеров! Но Борис, угрюмо хмурясь, молчал, и Андрейчев сердито бросил:

— Едем, Борис, черт бы его взял, этого Бушменова, когда мы его уж укротим до конца.

— Погоди ехать. Перед вами слышал я дуплет в приписном хозяйстве. Надо этого сперва выпроводить.

— Заплутался в тумане какой-то лопоухий, — заметил Богдан Савельич. Он достал трубку, кисет, протянул их Борису: — Накури-ка трубку, а то с Алексеем Ивановичем беда. Потянет разок, а полчаса кыхыкает.

— Табак-то крепчайший, — оправдался Андрейчев.

Борис набил трубку, раскурил ее. С удовольствием поглядывая на густые клубы дыма, Богдан Савельич вдруг предложил:

— Поезжай, Борис, ты один в степь, там тебе помогут чабаны. Мы с Алексеем Ивановичем вытурим лопоухого. Сами выйдем из приписного и двое добудем три нормы. Одну для тебя, Борис.

— У двоих три нормы — не хотелось бы, — поморщился Андрейчев. — Подойдет охотник — разговоров не оберешься.

— Неудобно, — раздраженно протянул Борис — А без этого я опять останусь с таком, клади зубы на полку.

— Никто не придет к границе приписного, — успокоил Богдан Савельич. — Вдруг утку свалит, а егерь тут как тут. Штраф не страшен, пяток уток продаст — и вся недолга. Главное, права на охоту лишится, все знают, что времена теперь не как при Вакаренко.

— Правильно, добывайте три пая, — поддержал Борис и спокойно уточнил: — Алексей Иванович, ты на день или с ночевкой ко мне?

— Вечером уеду, — пожалел Андрейчев.

— Зря. — Уже весело закончил: — По тропе ходит… агромадный кабан.

— Что ты?! — Алексей Иванович возбужденно потер руки. — Рано встает с лежки?

— Слышал ночью. Значит, жирнющий; голодный встает до заката солнца.

— Останусь посмотреть.

— Не спеши, Алексей Иванович. У нас поживешь — не раз увидишь. — И, лукаво улыбаясь, старик спросил: — Или и ты уже манатки собираешь, лыжи востришь?

— Вообще-то Шиклунов зовет меня в Сибирь. Заманчиво! Да вот ввязались мы с Борисом в такую операцию, что неудобно уезжать.

— Правильно, — одобрил Богдан Савельич. — Трогай, Борис, а то вот-вот туманы начнут оседать.

Поглядев ему вслед, старик улыбнулся. Прошлой весной Борис не поехал бы в степь, когда на взморье валовой пролет гусей, а ведь не появился у него лишний доход, не прибавилась и егерская зарплата. А лишний десяток добытых гусей не помешал бы, с деньгами в семье у него туго. Изменился Борис, подобрел сердцем, акты не на всех одинаковые. Злостному нарушителю — штраф под самую завязку; кто ошибся — выговорит, да и все.

…Борис, вспомнив, что как будто слышал мотоциклиста, решил на окрайке зарослей поискать его след. Вскоре наткнулся на него. Выходило, что действительно кто-то приезжал. Доехал по следу до ночной стоянки — машины не было.

— Ночью приехал и уехал? — удивился Борис.

Он тщательно все осмотрел. Человек ушел в камыши по направлению к тропе. Оттуда пришел перед самой зарей: на возвратных следах меньше влаги, чем вокруг на зарослях… Уехал в степь.

Борису долго было по пути с ночным мотоциклистом. Тот лишь на проселочной дороге повернул в поселок.

— Ночью приехал и уехал? — вновь удивился Борис — Зачем?

* * *

Указав Алексею Ивановичу самый кратчайший путь к границе приписного, Богдан Савельич пообещал потом прийти к нему взморьем. По кабаньей тропе шел медленно, по привычке рассматривая следы, оставленные зверьем ночью и размышляя о них вслух.

— Лисы из степи подвинулись в камыши, за подранками. Да, часто еще бьют по стаям: авось попаду!.. Учить надо, чтобы стыдились неприцельного выстрела… Лисы — в камыши, а енот — на взморье подался. Соседки не страшные, да за ними ничего не захватишь… Гляди-ка, какой прошел кабанище!

Богдан Савельич даже остановился, восхищенно разглядывая отпечатки раздвоенного крупного копыта.

— Боль-шу-щий, бродяга! Спокоен… А кого ему в крепи бояться? Сильнее всех, кроме охотника. Так когда же он прошел? След свежий, где-то около полуночи оставил. Да, Борис его в это время и слышал.

Старик удивленно пожал плечами:

— А почему кабан рванул в крепь?

Пошел по тропе, на несколько минут отвлекшись от следов, наблюдая за пролетающей стаей гусей. Крупные, сильные птицы шли невысоко, радостно погогатывая.

— Боже мой, красота-то какая! Как это без нее люди обходятся, а?

Вновь вернулся к мысли: почему кабан сиганул в крепь? Увидел впереди большую бочажину, удивился: