Человеку нужен лебедь

— Дудак подвижку начал, полетел на север, — сказал Бадмаев, закончив с поселковыми новостями. — Приезжай. Посмотреть надо, немного учесть надо, — Джурук Бадмаевич сдвинул с потного лба большую, из целой овчины, шапку, отерся рукавом шубы. — Запрягем лошадей. В арбе поедем. Все увидишь, все разглядишь. Какой смотр на машине? Мчишься как на пожар. Степи не видишь, неба не видишь, совсем дудака не видишь, — махнул рукой. — На машине всю степь объедешь — одну стаю увидишь.

Он прислушался к шороху в камышах, сказал:

— Лиса подранка берет.

Вскоре в зарослях отчаянно закричала кряковая и смолкла. Джурук Бадмаевич скребнул кружкой по дну котла, как о чем-то обычном сказал:

— Волчицу видел, — и принялся пить чай не спеша, смакуя каждый глоток.

Борис, чтобы не нарушить обычая и удержаться от радостных расспросов, принялся закуривать.

— Нориться хочет. Видел, где нориться хочет. Молодая, — Джурук Бадмаевич достал трубку, набил ее махоркой. Долго раскуривал. И наконец сказал то, ради чего трясся на мотоцикле:

— На машине браконьеры дудака гоняли. В седле был — не догнал их. Бинокля нет — номер не видел. К соседу ездил, узнавал мал-мал. Они из соседнего района. — Помолчал, посасывая трубку, и сказал самое важное, как всегда к концу разговора: — Бушменов привел. Он места знает — дудака много убьют. Приезжай завтра. Соберу чабанов, будем ловить Бушменова.

Поблагодарив за чай, старик распрощался. Пошел через камыши к мотоциклу. Под его легкими шагами хрусткий наст молчал. Вскоре на окрайке затакал мотор. Удаляясь, он затих в степи.

Вокруг начала настаиваться тишина. С моря клубами наплывали туманы.

— Черт знает что! — выругался Борис. — Завтра надо по закону дичь считать, а Бушменов без закона дудаков полную машину наваляет. Откуда у него ружье? Опять кто-то из сердобольных удружил.

Чтобы успокоить вспыхнувшее раздражение, принялся косить недокошенное днем, чтобы полностью обезопасить палатку. Утомился, казалось, избылся от злости, но, укладываясь спать, представил, как завтра бушменовская компания набьет дудаков, и еще сильнее разозлился.

«Запрещать весной надо охоту на дроф. Бить их легко. Клади цепь, заезжай с запада и поднимай птиц на крыло. Стая потянет на восток — тихо, низко над землей, — сердился Борис — Не отвернут от стрелков, как осенью, к гнездовьям спешат. Тьфу, черт возьми, придется ехать завтра в степь».

Ночью Борису показалось, что он проснулся от стука мотоциклетного мотора. Он долго прислушивался. В камышах было тихо.

И еще раз проснулся он, когда около тропы громко ухнул кабан и, не разбирая дороги, шумно понесся по крепи.

— Будто от человека бросился, — проговорил Борис — Наверное, кто-то заблудился и припер в приписное хозяйство.

Он вылез из палатки. Густые туманы окутали все вокруг. Послышались будто осторожные, удаляющиеся к степи шаги.

Покурив, Борис залез под тулуп и крепко уснул. Он не слышал, как в стороне от стана, в камышах, глухо затакал мотор мотоцикла. Он быстро затих в степи.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Туманы к утру еще больше загустели.

Теплое дыхание моряны еле раскачивало черные метелки камыша, шевелило редкие жухлые листья на стеблях, свернутые трубками. Где-то совсем недалеко мелодично выводила простенькие колена камышовка. Над крепью нарастал шум сегодня рано начавших перелет уток. Вдали послышался гогот гусей. Он приближался, стая тянула прямо на стан. Увидев палатку, передние птицы отчаянно загоготали, заорали. Пытаясь остановиться и отвернуть, невысоко зависли на месте. На опешивших напирали остальные. Стая завертелась над поляной. Задевая друг друга крыльями, гуси сталкивались и еще громче орали.

Борис со злостью вспомнил о Бушменове и его компании: сорвут всю работу, начался уже и пролет гусей. На взморье раздались выстрелы. Один дуплет показался совсем близким.

— Ну, я тебе покажу, — пригрозил близкому стрелку Борис, поспешно заканчивая завтрак. — Не знаешь троп — не ходи ночью!

В степи послышался стук мотора мотоцикла.

— Вот и еще сюда прутся, — возмутился Борис — Конечно, сегодня причина есть: туман, заплутались! — Он прислушался, по звуку определил, что к стану спешит Андрейчев. — Сам бы в тумане не нашел меня, — значит, едет с Савельичем.

Алексей Иванович на полной скорости выкатил к палатке, озорно засигналил. За его спиной сидел Богдан Савельич.

— Здорово, егерь! — Алексей Иванович соскочил с машины, весело потискал Бориса, возбужденно сказал: — Гусь валом идет, а ты вылеживаешься, сурок несчастный! Проспишь царство небесное!

Богдан Савельич, морщась и покряхтывая, слез с седла. Подошел к Борису, протянул с чем-то узелок:

— Ольга конфет передала. — Окинул взглядом стан, не увидел вчера добытой птицы, но все же сказал: — Ольга просила прислать дичь.

— Тех не едят, какие летят, — с досадой отмахнулся Борис.

— Ну нет, Борис, мы не поверим. — Подмигнув старику, Алексей Иванович заглянул под снопы камыша, заготовленные Борисом для костра, потом полез в палатку, приговаривая: — Мне, председателю охотобщества, положено проверять и егеря.