Человеку нужен лебедь

— Не заливай. Кабану не кричат: «Пошел назад!» — сказал Бочаров, забрасывая ружье браконьера за спину. — А ну-ка, вяжи гусей. Сам понесешь.

Бушменов потянулся к воротнику, рванул его.

— На, гад, души! Души до конца! Твоя взяла. Но ты за это поплатишься. Я свой срок отсижу, вернусь, а тебе в сырой земле век лежать придется! — Повернулся к Мильшину, предложил: — Слышь, по старой дружбе сделай милость. Бери себе пятьдесят гусей, оставь мне пяток — и скажем, что днем добыли. Двоим нам больше поверят, чем этому праведнику… Не имеют права не поверить, нас двое, а он — один.

Мильшин промолчал.

— Ну, вспомнишь и ты об этом, да поздно будет! — пригрозил Бушменов молчавшему Мильшину.

Бочаров не спеша закуривал, наблюдая за бессильной яростью Бушменова, и чувствовал, как легче становится его сердцу. Даже передохнул глубоко, со всхлипом, совсем по-детски. Подумал, что история с Бушменовым многих заставит одуматься…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Приближался весенний пролет, и Борис наседал на Андрейчева, требуя помощи.

— Что ты мне голову морочишь? — с обидой укорял Андрейчев. — Сказал — помогу, значит, помогу. Всех предупредили. В соседний район звонил. Обещали всех у себя оповестить. Начнется пролет — соберем охотинспекторов, поможем. Поезжай в камыши, устраивай стан и занимайся своим делом.

— Учти, Алексей Иванович, теперь ты председатель охотобщества. Давай действовать, а не разглагольствовать, как при Вакаренко.

— Вот и действуй, начинай первый, — отшутился Андрейчев. — Смотри, прохлопаешь пролет — пеняй на себя. Будешь держать ответ перед правлением. От всех достанется, а больше всего от Савельича.

— Это он умеет, — протянул Борис. — Ладно, хотя и холодно еще, но выеду. Поставлю кош в дальнем углу приписного, поближе к чабанам. Может, с ними заарканим любителей сайгачатины.

— Как же ты позавчера не рассмотрел номер машины?

— А то ты не знаешь, — с обидой отмахнулся Борис. — За зиму свой мотоцикл вконец доездил. Пока по колее гнался — почти настиг, но на заднем борту цифр не видать — брезентом закрыты. Выскочил на обочину — мотор не тянет, сразу отстал. Слушай, шевели начальство, почти год обещает новый мотоцикл, разве так можно?

— Сегодня еще раз написал об этом… Борис, а искать волчат возьмешь меня?

— А кто «резать» будет в больнице? Ну, а складывается так, что можно бы и взять тебя в бригаду: Мильшин-то отказался.

— Совсем поругались?

— После гусей бушменовских сторонится. Слышал, поди, Бушменов запил, жалуется, что жестоко мы с тобой поступили. Все отобрали: мотоцикл, ружье, боеприпасы. При Вакаренко такого не случалось.

— Мало ли чего было при Вакаренко — теперь не будет. Постараемся, Борис, тебе помочь этой весной, одного не оставим.

Охотника весной перед выездом на стан одно лишь заботит: как добраться до камышей с тяжелым грузом — двухнедельными запасами боеприпасов, круп и хлеба в ящиках, свертками кошмы и брезента, с шубой и тулупом, кошелкой с посудой, чайником и котлом, с косой и громоздкой связкой кольев для палатки и шеста для треноги над костром. Договорился о подвозе — все заботы с плеч, остальное проще простого. Спокойно дожидайся распрета на охоту — грузись и правь к битой дороге, по которой в море на подледный лов рыбы ловцы ездили, или к торной и короткой до взморья кабаньей тропе. Располагайся на большой выкошенной поляне — никакой случайный огненный пал не опасен, а к палатке никто без крайней нужды не подойдет, ничего не тронет.

Егерю обосноваться кошем сложно. Подводу для багажа одолжит почти любой чабан или пастух, не откажет и председатель колхоза. А о месте стана приходится подумать, и серьезно. Надо, чтобы от него к любому уголку приписного хозяйства вели удобные и недальние дороги и тропы. Стать поближе к самым кормистым угодьям, где пролетная охотно и густо будет осаживаться, куда чаще всего и стремятся браконьеры.

Самые удобные места для стана вблизи от моря, но они низки — малая моряна в первый же день подтопит. Приходится искать недалеко от степного окрайка зарослей, а у егеря не только друзья, а и недруги обязательно есть.

Вот и не мостись на виду посреди скошенных камышей — останешься без боеприпасов и одежды, пограбят. Не забивайся и в крепь — будто случайным палом слизнет все подчистую, после соберешь полурасплавленные гильзы, покореженный чайник да железные пуговицы от шубы, а случись на стане мотоцикл — от него и в металлолом нечего будет сдавать.

Давно присмотрел Борис Бочаров место для коша недалеко от южной границы приписного хозяйства, рядом с тропой, зимой пробитой кабанами на взморье. По ней по крепкому льду несколько раз он выезжал на мотоцикле к угодьям, где весной птица будет кишмя кишеть. Из охотников мало кто знал о тропе: из степи в нее нет входа, брала она начало в густых зарослях и все время тянулась почти прямой, лишь изгибалась однажды, когда после большой и глубокой бочажины узкой щелью врубалась в камыш-каржатник. Перед взморьем растекалась десятком тропинок, исчезала — и с моря была незаметна.