Чемпион

Они остановились нос к носу, почти поцеловавшись бамперами. Синхронно распахнулись двери, и все вышли. Во второй машине оказалось три человека. По фигурам и движениям было видно, что это крепкие тренированные ребята, не чета очкарику-доходяге. Они встали в кружок, один достал сигареты, угостил остальных. Перекурив, они расселись по машинам. Дорого бы я заплатил, чтобы знать, о чем они говорили!

Вторая машина осталась на поле, первая развернулась и поехала обратно. Опасный участок, на котором пришлось буксовать, водитель объехал по широкой дуге. А поравнявшись с колокольней, притормозил, прополз на самой малой скорости, и я был уверен, что очкарик все глаза проглядел, пялясь в темноту разрушенной церкви. Если бы они остановились и решили ее осмотреть, я бы напал на них, не раздумывая. Я был уверен, что справлюсь с обоими. Но они проехали мимо, прибавили скорость и вскоре повернули на Социалистическую.

Вторая машина по-прежнему торчала на поле. Из открытых боковых окон лениво выползали клубы сигаретного дыма.

Первый луазик добрался до площади и остановился у какого-то дома, на стене которого висел почтовый ящик. Очевидно, это было то самое почтовое отделение, до которого я не добрался. Водила остался в машине, очкарик с деловым видом зашел на почту, разминувшись в дверях с бабулькой в темном пальто и белом платке. Все понятно, пошел звонить старшему, получать нагоняй и инструкции. Будем надеяться, что, пока он дозвонится и поговорит, пройдет хотя бы десять минут.

Я спустился с колокольни. Инга и Кушнер сидели на корточках за мусорной кучей. При моем появлении оба вскочили. Кушнер промолчал, Инга сверкнула глазами:

– Может быть, ты объяснишь, что происходит?

– Не сейчас. У вас тут есть какая-нибудь милиция?

– Только участковый, дядя Петя. Но он сейчас в отпуске, в Ленинград к дочке уехал.

– Значит, этот вариант отпадает… – Мысленно я добавил: «Ну и ладно, а то слишком многое пришлось бы объяснять». – Надо забрать твои вещи. Документы и самое ценное. Где что лежит?

– Я не понимаю…

– Тебя ищут, понятно? Кто? Те, от кого ты пряталась все эти дни. Ты хочешь встретиться с ними? Нет? Тогда делай, что я говорю… невеста!

– Все мои вещи в сумке, она за занавеской стоит. И паспорт там, и студенческий.

– Всё, ждите меня здесь. И не высовывайтесь! – Я строго посмотрел на Кушнера. Он поспешно кивнул. Мне не нравился его бледный вид. Того и гляди бухнется в обморок. Не боец парень, ох не боец! Но голова у него соображает, и в преданности, видимо, можно не сомневаться. Если и предаст, то не по своей воле, а только под пытками…

До комнаты Инги я добрался без приключений и сразу отыскал сумку. Проверять ее содержимое времени не было. В пустой полиэтиленовый пакет запихал свои кроссовки и куртку и выскочил в коридор.

В коридоре я нос к носу столкнулся с соседом. Он отпрянул и чуть не выронил электрический самовар, который тащил в обеих руках.

– О чем они с тобой говорили?

Он юркнул в комнату и заперся. Я врезал по двери, оставив на белой краске грязный след сапога:

– Козёл!

Одна из машин перед домом по-прежнему стояла не запертой и соблазняла ключами в замке. Вот он, вполне реальный шанс покинуть поселок. Даже если те, из луазика, нас заметят, то не смогут догнать. Одно плохо: придется отсидеть пару лет за угон. Ментам не составит труда меня отыскать, а объяснить им, по каким причинам был вынужден использовать чужую машину, я вряд ли смогу, не поверят.

Я добежал до церкви.

– Все нормально? Инга, ты у нас самая местная, поэтому слушай внимательно. Если я правильно понимаю, отсюда можно выбраться или на автобусе, которые пойдут только завтра, или шлепать через поле до шоссе и там ловить попутку. Правильно? На поле нас караулят. Можно дождаться темноты и попробовать проскочить. Или есть другие варианты? Сколько километров до Ладоги? Если мы пойдем в ту сторону, не сможем на чем-то уплыть? Может, там «Метеоры» какие-то ходят, или лодку можно нанять, я не знаю…

– До озера далеко, – покачала головой Инга. – И оно еще во льду. Разве что на другую сторону, в Карелию, по льду перейти.

М-да, про лед я как-то не подумал…

– Вопрос отпадает. Может, ваших мужиков можно как-то поднять?

– На что поднять?

И верно, на что? Всгоношить, чтоб захватили пассажиров «луазиков» и продержали в подвалах, пока мы не уедем?

О, черт! Никогда б не подумал, что окажусь на месте героя зарубежного фильма, которого все преследуют, а ему негде спрятаться. Последнее кино, которое я смотрел в своем военном городке перед переездом в Ленинград, было как раз таким. Закончилось оно плохо, героя, которого играл какой-то французский актер, застрелили.

– Ладно, с мужиками тоже отпадает. Значит, остается ждать темноты. Так?

– Я все-таки не понимаю почему…

– Ты спряталась из-за убийства Никиты Добрынина, правильно? Так вот здесь сейчас те, кто его убил. Их не меньше пяти человек, так что, боюсь, я с ними не справлюсь. Понятно?

– Пять человек?

– Да, а что?