Чемпион тюремного ринга

«Ужин после трудного рабочего дня? – озадачился Илья. – А меня кормить не собираются? Или в этом славном местечке полностью восторжествовал принцип социальной справедливости: кто не работает, тот не ест?»

Его загнали в пустой барак, отоварили прикладом по шее и обложили с ног до головы крупнокалиберным матом. Он рухнул на кровать. Сил стоять уже не было.

День закончился внезапно, уже темнело. Ткач отключился, провалился то ли в обморок, то ли в сон. Когда он очнулся, в барак входили люди, те самые, которых охранники загоняли в столовую. Они не выглядели сытыми.

Изможденные мужчины в обносках, синяках и нарывах с трудом волокли ноги, добирались до кроватей и падали на них. Многие сразу засыпали, другие стонали, ворочались. На Илью никто не смотрел. Все были выжаты до такой степени, что видели только свою кровать.

Он украдкой разглядывал этих людей. Не похоже, что все они в прошлой жизни с оружием в руках воевали против киевского режима. Одни не тянули по состоянию здоровья, другие – по возрасту. Здесь были пожилые люди и юнцы, которым вряд ли старшие товарищи позволили бы взять оружие.

Хромал заморыш интеллигентного вида с вытянутым, каким-то беззащитным лицом. По нему было видно, что он потерял очки. Ковылял мужчина, укушенный собакой. Лицо его искажалось от муки, с голени стекала кровь. Люди разбредались по местам. Многие уже храпели. На кровать Ильи никто не претендовал.

На койку рядом с ним опустился мужчина средних лет в засаленных брюках и ободранной джинсовой куртке, сухой как вобла, с дряблым лицом, украшенным крючковатым носом. Но глаза его, как ни странно, были живые и пытливые, а в заскорузлых руках еще чувствовалась сила.

– Приветствую вас, уважаемый, – прокряхтел он, подбивая куцую подушку и со скрипом расправляя ноги. – Как ваши успехи?

– Добрый вечер, – поздоровался Илья. – У успехов все хорошо.

Арестант ухмыльнулся, немного поразмыслил, повернулся на бок и протянул дрожащую руку:

– Богомол. Фамилия такая. Степан Богомол.

– Ткач. Тоже фамилия. Илья Ткач.

– Вот и славно, – сказал арестант, откидывая голову. – Значит, познакомились.

Несколько минут они лежали молча. Барак затихал. Вошли знакомые надзиратели, прогулялись по проходу, постукивая дубинками по ладоням. Люди спали или делали такой вид.

На выходе из барака застыл еще один охранник, какой-то бесцветный, водянистый, со стеклянными глазами, словно под кайфом. Видимо, Гутник. Илья закрыл глаза, когда надзиратели проходили мимо. Они остановились, с интересом на него уставились, стали ухмыляться.

Дыркин что-то бросил Князевичу. Тот отмахнулся, зевнул и двинулся дальше. Дескать, нет настроения. Дыркин пожал плечами и пристроился за коллегой.

– Спать, жуки колорадские! – рявкнул грозным рыком водянистый Гутник.

Тусклые лампочки на потолке погасли. Охранники ушли. Хлопнула дверь, лязгнул засов.

– С пожарной безопасностью тут, похоже, беда, – пробормотал Илья. – Полыхнет – ведь не выберешься, все заперто, на окнах решетки.

– Эх, парень, – слабым голосом отозвался Богомол. – Поверь, это не самое страшное, что с нами может случиться. Тут никого не волнует пожарная безопасность. Ничего, скоро поймешь.

– До меня тут кто-то спал? – сглотнув, поинтересовался Илья.

– Серега Овчаренко, – ответил Богомол. – Ополченец из Луганска. Третьего дня крыша поехала у парня. Вроде хватало выдержки, а тут возьми да сломайся. Бывает, психика не железная. Замкнуло в мозгах после подъема. Выводить на улицу начали, он и рванулся на забор. На что рассчитывал, непонятно. Махнул через гребень, продрался через колючку, половину кожи там оставил и спрыгнул вниз. А там мины. В общем, немного от парня уцелело. Охрана потешалась, давно не видела ничего подобного. Мол, парень выбрал самый неудачный способ умереть. Арестанты потом забор восстановили, звездюлей от охраны получили, а покойника увезли. Наше кладбище тут неподалеку. Несчастливое место тебе досталось. До Овчаренко тут некто Казаринов обретался, не ополченец, но хороший каменщик. Свалился с верхотуры в чан с раствором и захлебнулся. Голова, видать, закружилась с голодухи. Ты уж извини, что вот так, всю правду. Какая у тебя легенда, парень?

– Я не подсадной, – пробормотал Илья.

– А никто и не говорит, что ты подсадной, – сказал Богомол и сухо засмеялся. – Никто не будет их сюда внедрять. Здесь мыкаются люди, не владеющие крупными военными или государственными секретами, чаще всего невиновные. На одних настучали, других по ошибке загребли, третьи чем-то силовикам не понравились. Настоящих бойцов, попавших в плен, от силы пятеро. Остальные – случайные люди, под горячую руку попались. А укропам плевать, им рабочая сила нужна. Тут даже беженцы из Донецка есть. Спасались от войны, думали, Украина защитит их. Ага, сейчас!

Илья вкратце рассказал о себе. В его истории не было никаких секретов. Звание невысокое, должность – тем паче. А дело сделал все-таки нужное.