Чемпион тюремного ринга

«Что я сегодня вытворяю? Бог дал мне сил взаймы? Но что произойдет, когда Всевышний попросит вернуть должок?» – подумал Ткач.

Война закончилась.

Он вновь свалился с ног, пытался подняться, хрипел:

– Ну и какие вы, на хрен, киборги? Это не вас, а меня надо бы так называть.

Он не должен был спать. Душа обязана трудиться!

Илья с трудом выбрался из объятий Морфея и снова принялся переоблачаться, на этот раз в офицерскую форму. Он не забыл про удостоверение, часы, кобуру с пистолетом. Отдельного внимания заслуживали ключи от машины, невольно наводящие на размышления. Телефон Вальтера Ткач брать не стал, раздавил его ногой. Ему достаточно было аппарата, изъятого у рядового Вялого.

Тащить с собой запасные рожки тоже не стоило. Илья вставил в автомат снаряженный магазин и этим ограничился.

Элементарная логика подсказывала разведчику, что посторонних личностей поблизости пока не будет. Укропы у КПП слышали пальбу, решили, что спецназ дожимает беглеца, и терпеливо ждут его триумфального появления.

Поэтому он, не пригибаясь, шагал вдоль обрыва, по колдобистой дороге, заросшей сорной травой. Минут через десять Илья вышел к джипу и убедился в том, что ключи к нему подходили. Значит, украинский спецназ прибыл к месту своей казни именно на этой штуковине. Грех не воспользоваться ею.

Через несколько минут «Ниссан» с тонированными стеклами выехал из леса и направился по кочкам к грунтовке. На КПП толпились люди в защитном, ждали известий от спецназа. Джип выбрался на дорогу, но до ворот не доехал и развернулся к югу.

Бойцы что-то кричали, махали руками. Маневр водителя их немного озадачил, но не насторожил. Важные спецы не будут общаться с простой солдатней.

На всякий случай Илья надавил на клаксон. Раздались прерывистые звуки, знакомые каждому футбольному болельщику. Толпа восторженно взревела и стала расходиться. Машина мчалась по дороге.

Илья не сомневался, что с этой толпой все будет в порядке. Укропы решат, что мавр сделал свое дело и гордо удаляется с трупом или пленным в багажнике. С их стороны проблем не будет.

Их породит начальство Вальтера, которому захочется узнать, как проходит операция по поимке опасного преступника. Но никому из этих высокопоставленных персон даже в голову не придет, что беглец направился в Беленск.

Он ехал объездными дорогами, резонно полагая, что время у него есть. Трупы Вальтера и спецназовцев укропы найдут не скоро.

Илья загнал машину в лес, включил будильник на наручных офицерских часах и три часа поспал. Для полноценного отдыха этого, конечно же, оказалось мало, но Ткач проснулся и двинулся дальше.

В двенадцать ночи он въехал в Беленск с юга, поставил машину на краю парковки у местного супермаркета. Илья примерно знал, где располагался бывший туберкулезный диспансер, отыскал его, отмерил два квартала и вышел на улицу с весьма редким названием Садовая.

Прохожих не было, городок спал. Машины проезжали по улицам очень редко. С патрулями Ткачу удалось разминуться. Этот одинокий истощенный офицер, заросший щетиной, мог бы предъявить им только удостоверение, явно принадлежащее другому лицу. Дело не обошлось бы без целого ряда самых острых вопросов.

Он дошел до симпатичного зеленого домика с белой мансардой, остановился у запертой калитки. Ему пришлось прогуляться назад. Илья немного потоптался на месте, посмотрел по сторонам и начал перелезать через ограду.

– Осторожно, – бормотал он, протискиваясь через колючки розы, привитой к шиповнику. – Злые собаки ведут видеонаблюдение.

Но ничего лающего и кусающего во дворе не обнаружилось.

Ткач поднялся на крыльцо и тихо постучал.

– Кто? – спросил испуганный женский голос, и Илья вздохнул с облегчением.

Она дома!

– Я, – пробормотал он.

Она поняла, ахнула, распахнула дверь, сильно заспанная, с распущенными волосами, в простыне, накинутой на плечи. Олеся застонала, рухнула ему в объятия и заплакала. Он осторожно приподнял ее, внес в дом, запер дверь.

– Илюшенька, миленький, господи! – Она ревела и покрывала его изможденное лицо горячими поцелуями. – Откуда ты? Что здесь делаешь?

– Гуляю, родная, – пробормотал он. – Люблю, знаешь ли, ночные романтические прогулки.

– Ты снова сбежал?

– Грешен, милая. Да, я снова сбежал.

– Но тебя же поймают и убьют.

– Пусть только попробуют, – пошутил он. – Сколько можно меня убивать?

Олеся провела его на кухню, задернула шторы, включила переносную лампу. Они жадно разглядывали друг друга, не могли оторваться. Женщина осунулась, сеточки морщинок залегли в уголках ее глаз. Он нежно гладил ее по лицу, а она отвечала ему тем же. Весь прочий мир рассыпался как битое стекло. Осталась только эта женщина, сидящая на стуле рядом с ним.

Потом Олеся опомнилась, подскочила к холодильнику, стала доставать из него какую-то снедь. Илья что-то ел и пил, жадно глотал, давился, совершенно не замечая, чем именно. Он не мог отвести глаз от своей женщины, не знал, как жил, когда ее не было.

– Я обещал, что приеду за тобой, а ты не верила, – вкрадчиво сказал Илья. – Вот и появился.

– Весь взъерошенный, еле живой, без царя в голове, – сказала Олеся и улыбнулась.