Чемпионы

Прожекторные лучи сливались над чашей стадиона в сплошной сияющий купол; снежные валы трибуны были черны от народа; мерцали тысячи папиросных огоньков, дымки табака были тоньше, чем струящееся из уст морозное дыхание. В безветрии почти не колыхались на флагштоках красные и жёлто–голубые флаги. В репродукторах гремел металлический вальс. Вот он прервался на середине, и неожиданно запели фанфары — мягко и торжественно, и из люка выехали гуськом конькобежки; на одних были красные свитеры с советским гербом, на других — голубые, с тремя золотыми коронами. Конькобежек возглавлял какой–то пожилой спортсмен. Цвет его формы при всём желании нельзя было разобрать, потому что он буквально от подбородка до колен был увешан медалями и жетонами. Зарисовывая негнущимися от мороза пальцами его сверкающую золотом кольчугу, Рюрик так и не понял, кто это был — то ли Мельников, то ли один из братьев Ипполитовых. Спрашивать было некогда: он старался ничего не упустить. Рюрик хотел поинтересоваться о нём у Ванюшки, но только сейчас заметил, как преобразился лёд: его зеркальная поверхность от разбросанных по нему кожаных чехлов казалась засиженной мухами. Под оглушительный марш, исполняемый сводным оркестром, Рюрик поспешно сделал второй набросок в блокноте.

Капитаны команд обменялись вымпелами, фотографы кружились вокруг них, требуя продлить рукопожатие, операторы кинохроники подкатывали ящики, увесисто покоящиеся на треногах.

И сразу же девушки толпой направились к старту на пятисотку.

Уже во второй паре молодая спортсменка из Свердловска Римма Жукова показала отличное время. Наташа, бежавшая через две пары, отстала от неё на две секунды. Её время так и осталось вторым на этой дистанции.

В перерыве Рюрик спустился было в раздевалку, но увидел подле Наташи Аниканова и вышел в холл, где его уже поджидал Ванюшка. Чтобы согреться, они выпили в соседнем буфете по фужеру коньяка. У Ванюшки сразу объявилась масса друзей, и Рюрик начал знакомиться с ними, когда мимо, стуча коньками, прошла Наташа. Рюрик приветственно поднял руку, Наташа помахала в ответ и проговорила весело:

— Всё хорошо. Первые семь мест наши.

Какой–то иностранный журналист с фотоаппаратом через плечо и с блокнотами в руках, видимо, принял Наташино приветствие на свой счёт, потому что бросился к ней сломя голову и чуть не сшиб атлетическим плечом Рюрика с Ванюшкой.

— О, Свен? — изумилась ему Наташа, как старому знакомому.

Ванюшка ткнул Рюрика локтем и подмигнул, Рюрик поднял большой палец, — оба жеста должны были обозначать восхищение Наташиной популярностью. А в её популярности Рюрик убедился окончательно, когда, оставив Ванюшку в кругу друзей на трибуне для привилегированных зрителей, отправился в обход катка. Не было такого места, где бы не склоняли Наташино имя… Наконец все зашикали, заговорили: «Тихо, тихо! Горлова на старте!» Рюрик протиснулся к самой круче снежного вала и увидел Наташу. Вот она уже пролетела под его ногами; она бежала длинным эластичным шагом, и лёд шелестел под её коньками.

Волновался ли Рюрик? Да, волновался. Но его больше занимал сам процесс бега, чем его результат. Когда Наташа второй раз менялась дорожками, Рюрик наклонился и попытался разглядеть выражение её лица…

Кто–то рядом подтвердил его вывод:

— Смотрите, как спокойно бежит. А всё потому, что есть запас: на пятисотку у неё второе время.

Однако другой голос напомнил:

— Жукова–то оторвалась солидно.

Рюрик только сейчас прикинул всё в голове: Наташа проиграла Жуковой на пятисотке две секунды; это соответствует двадцати секундам на длинные дистанции; значит, сейчас, чтобы сравняться с Жуковой, Наташа должна отыграть у неё на трёх тысячах метров двадцать секунд. Это казалось Рюрику невыполнимым, и он, много раз видавший конькобежные соревнования, впервые со всей отчётливостью понял, что дорога каждая десятая секунды на коротких дистанциях! И не удержался, закричал вместе со всеми:

— Давай! Давай!

Однако прав оказался сосед, который заявил злорадно:

— После драки кулаками не машут. Не надо было проигрывать пятисотку. Жукова прочно на первом месте.

И хотя его оборвали сердито: «Не говори гоп, пока не перескочишь: Горлова уже отыграла девять секунд», — его слова оказались пророческими: Наташа пробежала три тысячи метров на восемь секунд хуже Жуковой. А на втором месте оказалась Исакова.

Никогда, казалось, Рюрик не огорчался так Наташиному проигрышу. Когда она поехала в гостиницу, куда её пригласил Аниканов, он отправился домой с дядей Никитой на Ванюшкином «Москвиче».

Весь участок Ленинградского проспекта от стадиона до метро снова был забит толпой; улыбки сверкали на всех лицах — ещё бы, советские спортсменки заняли первые восемь мест! Рюрик горько подумал, что лишь ему не хватает для счастья Наташиного первого места.

Наутро он спохватился, что забыл договориться о портрете отца, и отправился в Третьяковку. Когда он нерешительно открыл дверь служебного входа, девушка, отложив в сторону книгу, выслушала его и сказала с сомнением: