Чепай

Застёгиваться одной рукой оказалось на удивление дискомфортно. Кто бы ни проектировал "Чапаева", о такой науке как эргономика здесь даже не слышали. Однозначно. Каждое движение отдавалось мучительной болью.

- А что, болеутоляющее на борту есть? - чтобы не шипеть сквозь зубы, требовалось прикладывать сознательные усилия. - Соглашусь даже на ложку кокаина.

Так себе шутка, ну да чего уж там.

- Простите, - учитель принял вопрос за чистую монету, - Но бортовая аптечка на единицах запаса первой категории штатно просто отсутствует. И потом, кокаин в её состав ни в одном из вариантов не входит, вы что! Только морфий. Но его тоже нет.

Приехали.

Если у кого-то атрофировалось чувство юмора - край уже рядом.

- Я, наверное, тогда в обмороке полежу, - усилия по фиксации в кресле успешно съели последние остатки любых сил Вашей Покорной - что моральных, что физических. - До города. Хорошо?

Ответ учителя, если он и был, услышать могли разве что стенки.

***

С пробуждением тоже как-то не заладилось. Нет хуже вещи на свете, чем просыпаться от жары в тесной постели с посторонним человеком под боком. Смотря каким человеком, разумеется, но в данном случае - однозначно не с тем, с кем бы хотелось.

Ваша Покорная балансировала в шатком равновесии на краю двухэтажной армейской койки. Если бы не опоры под второй матрас, этажом выше, пробуждение случилось бы куда раньше - об пол. Большую часть узкой постели занимала Ксения. Нижнего белья малолетка не имела - за ненадобностью, и на вид состояла преимущественно из локтей, коленок и рёбер с минимумом хоть сколько-то заметных выпуклостей.

При всех моих неоднозначных отношениях с женщинами, противоестественная тяга к педофилии в списке пороков Вашей Покорной не значилась. Из кровати пришлось буквально выскакивать - на довольно грязный деревянный пол.

В окно безразлично светило яркое летнее солнце. Последние мечты о затянувшемся пьяном кошмаре исчезли без следа. Общий казённый вид небольшой, только пару двухэтажных коек впихнуть, комнатёнки наглядно свидетельствовал, что Ваша Покорная очнулась там же, где и засыпала - чёрт знает где!

Под ноги угодили открытые летние сандалии.

Надо же! Кто-то всё-таки проявил заботу! Ну, хоть какую-то. Ремешки с металлической пряжкой делали их более-менее безразмерными - так что даже к не самым маленьким ногам Вашей Покорной сандалии подошли как родные. Хотя насчёт того, для какого пола их первоначально делали, вопросы оставались. Представить себе женщину, способную добровольно пойти куда-то на люди в этом... изделии у меня просто не получалось.

Армейская форменная юбка до колен и рубашка-переросток эмоции вызвали примерно те же самые - хотя юбку явно подбирали куда тщательнее, а гимнастёрка настолько пикантно жала в груди, что в иных обстоятельствах могла бы смотреться вполне прилично. Если убить вечер с иголкой в руках на то, чтобы перешить её по-человечески, разумеется.

Но это потом. Сначала же...

Тоскливый звук с кровати заставил остановиться на полдороге к двери.

- Ма... - Ксения металась во сне. - Мама...

Ну, это мне вот ещё за что, а?

- Тш-ш-ш, - от прикосновения к голове Ксения вздрогнула, но так до конца и не проснулась. - Рано ещё. Спи. В школу сегодня можно не ходить.

Как ни странно, подействовало. Через минуту ни попытка встать, ни осторожные шаги к двери, уже не вызвали никакой реакции. Негромкий скрип плохо смазанных петель - тоже.

Коридор встретил тишиной и пустотой. Самодельные плакаты на стенах что-то неразборчиво повествовали о боевой и физической подготовке. Заполняли их от руки, и на завитушках не экономили.

Казарма вообще оказалась не такой уж и большой. Не иначе, приберегали для особых гостей - вроде нас. Или для местного командного состава - коридор выходил к достаточно большому залу с настоящим, пусть и слегка обшарпанным, пианино, парой обветшавших, но вычурных диванов и не менее монументальным, на средних размеров оргию хватит, столом. Из углов языческими идолами глазели обязательные гипсовые бюсты Ленина и Сталина. По стенам длиной вереницей тянулись портреты. Сколько-то уверенно получилось опознать разве что Будённого - по усам и Маркса с Энгельсом - по окладистым гномьим бородам лопатой.

Столь же монументальные, от пола до потолка, часы с маятником в застеклённой лакированной коробке безразлично свидетельствовали, что на дворе что-то около десяти утра.

Туалет и ванная комната отыскались в другом конце недлинного коридора. Для разнообразия - со вполне действующим водопроводом и кусочком мыла. Пять минут на приведение себя в порядок наглядно подтвердили, что фантомная боль в руке за ночь расточилась без следа.

Оставалось только поправить напоследок дурацкую местную одежду - и направиться к выходу.

Одинокий часовой с длиннющей винтовкой с примкнутым штыком при виде меня вскинулся, но лишних звуков издавать не стал.

- Эй, боец, - меньше всего мне хотелось разбудить Ксению, так что спрашивать пришлось вполголоса.

- Рядовой Парамонов! - так же, вполголоса, представился он.