Чепешев-супермен

– И когда ты только грамотно формулировать научишься?.. – вяло возмутился Стас, но договорить не успел.

– Слушай сюда, знаток русской словесности! – грубо оборвал его Вассерман. – Я через час опять буду в поезде. Десять минут еще дрыхни, пока я до тебя доеду, а уж тогда – извини! Дело – прежде всего!

Безо всяких послесловий на том конце провода телефон бесцеремонно отключили и Стас, не имея сил на законное негодование, неподвижно распластался в кровати, намереваясь использовать любезно предоставленные ему десять минут относительного покоя по прямому назначению.

Относительного, потому что, зная Валерку, никакого покоя ни в голове, ни в теле уже не могло быть в принципе. Этот умел достать тебя так, что одна только мысль о его возможном появлении уже захватывала тебя в пучину неизбежности целиком и полностью. Как мудрствования о бренности бытия.

Стас прекрасно знал, что отмахнуться от него никак не удастся. С назойливой мухой – и с той еще можно договориться, с Валеркой же – никогда.

Он появился, как и следовало ожидать, подобно урагану и – разумеется – не давая своему несчастному приятелю опомниться, с самого порога затараторил как заводной:

– Ну и что ты думаешь?! Симаковские миллиарды бесследно исчезли! Ты, конечно, не в курсе? – Валерка прошел прямиком в кухню, уселся на широкий табурет и, обозрев с кислым видом не накрытый стол, на котором кроме банки кофе ничего не стояло, придвинул к себе хотя бы ее.

– Я вообще-то в отпуске… – без энтузиазма ответил Стас. – Сам откуда знаешь? И доказать можешь? – он обреченно поставил чайник, приготовил чашки и побросал в них чайные ложечки.

– Как дважды два, – воодушевленно сказал Валерка. – Откуда знаю – не спрашивай. Пока могу прояснить только схему. И то – в общих чертах.

– Ну-ка, ну-ка! – Стас открыл холодильник, достал оттуда нехитрые припасы и полез в шкаф за хлебом.

– Деньги обналичены через многоходовые операции фирм-однодневок незадолго до известного тебе события…

– С концами?

– Пока трудно сказать… Вот, щас сгоняю в одно место, а тогда, может, и материалы подгоню…

– Я пока тоже не знаю, – как в замедленном кино пожал плечами гостеприимный хозяин, – возбуждено дело по факту смерти Симаковой или нет.

– Феноменально! – Валерка тут же выкатил возмущенные глаза и сделал красноречивый знак рукой. – Отравление налицо, а дела нет?!

– Отравление?! – со смехом в голосе усомнился Стас.– Может, это ты ее и отравил? Иначе откуда такая осведомленность?

Стол между тем пополнялся все новыми предметами сервировки, а Валерка, несмотря на разгоряченное настроение (а, может, как раз благодаря ему), засасывал в себя съестное прямо на лету и без разбора. Как пылесос. Будто давно знал, что в этом доме можно не зацикливаться на всяких там церемониях, и что все, что находится на столе – ясное дело! – предназначено исключительно и только для него. Наконец, справившись с очередной порцией наскоро собранного угощенья, он вытер рот салфеткой и переспросил:

– Так что ты говоришь?

– Расслабься – проехали! – Стас через силу улыбнулся и снисходительно покачал головой. – Ты кушай, кушай! Не стесняйся!

Валерка, видимо в достаточной степени насытившись, вдруг сделался очень довольным, встал из-за стола и, похлопывая своего не выспавшегося друга по плечу, заторопился на выход. Уже от двери он напоследок обернулся и все также отчетливо проговорил:

– Не забывай меня информировать, пока я в походе! – Стас театрально взял «под козырек», а Валерка мгновенно исчез так же, как и появился.

Проводив гостя, хозяин дома обессиленно свалился на диван, и отказывающимся что-либо переваривать умом вдруг постиг, что ни спать, ни бодрствовать он теперь просто не в состоянии. Оставалось перевести стрелки с пищи для ума на пищу в общедоступном смысле слова. В животе тут же требовательно заурчало, и он невольно вспомнил, что со вчерашнего дня так и не наелся досыта.

С вечера, понятное дело, было не до того, а сейчас самые смачные куски только что благополучно уплыли в Валеркин безразмерный желудок. Прямо у него из-под носа.

Нет, ему, конечно, не жалко – пусть ест. Но вот приниматься за стряпню уж в который раз за утро не хотелось категорически.

В конце концов, не видя другого выхода, разбитый, вялый, злой он нехотя поднялся с дивана и снова потащился к плите. К упражнениям на преодоление ему было не привыкать.

С самого детства майор Чепешев будто знал, что станет очень важным человеком и усиленно готовил себя к «трудной судьбе».

Воспитывал волю, культивировал личные положительные качества, закалял характер.

Вообще все, что касалось его отличительных черт, нередко поражало воображение. А точнее, всегда. Потому что, что ни возьми – все у него выходило складно да ладно. И так действительно было всегда.

В школе он был всеобщим любимчиком и среди учителей, и промеж друзей-приятелей, и, разумеется, у девчонок. То же самое повторилось потом в университете, потом – в милиции, а потом – и в прокуратуре. И это в равной степени распространялось и на то, как окружающие относились к нему, и на то, как он относился к окружающим. И не только это.