Черчилль

Дружелюбное отношение Черчилля к Израилю, о котором упоминалось выше, имело долгую историю, начало которой было положено еще в начале века. Премьер-министр в самом деле очень рано проявил себя как «отъявленный» юдофил. Еще будучи молодым депутатом от Северо-Западного Манчестера (с 1906 по 1908 год), где доля евреев в электорате была довольно велика, будущий премьер-министр осудил погромы в России и выступил в поддержку заселения Палестины евреями. Симпатизируя Богом избранному народу, Черчилль с большим энтузиазмом приветствовал заявление Бальфура: в ноябре 1917 года Бальфур от лица британского правительства пообещал создать «еврейский национальный очаг» в Палестине. Будучи министром по делам колоний (с 1921 по 1922 год), Черчилль посетил Иерусалим, поощрил политику иммиграции и поддержал сионистские организации. В тридцатые годы он подверг жесткой критике медлительность и непоследовательность британских властей, проводивших то проарабскую, то проеврейскую политику.

Начиная с 1933 года Черчилль постоянно выступал против нацизма, клеймя в первую очередь гитлеровский расизм. В своих речах и статьях он сурово осуждал травлю евреев в Германии. После того как Германия присоединила к себе Австрию, Черчилль пришел в негодование, узнав о применении в Австрии расистских законов[390]. Именно во время войны Черчилль проявил себя как наиболее активный противник нацистского геноцида и наиболее внимательный к судьбе евреев участник антигитлеровской коалиции. В феврале 1941 года он встретился с лидером сионистов Хаимом Вейцманом, напомнившим ему об обещаниях британцев (на данном этапе премьер-министр намеревался выделить евреям территорию на западе Палестины, возможно, внутри арабского государства). Черчилль выразил свое сожаление о судьбе евреев в Европе, скорбно заметив при этом: «Со времен вторжения монголов в XVI веке Европа не знала такого безжалостного, методичного убийства огромного числа людей. Мы являемся свидетелями неслыханного преступления»[391]. Между тем безжалостные депортации евреев продолжались, и Черчилль не смог удержаться от грозного предупреждения: «Когда пробьет час освобождения Европы, пробьет и час расплаты».

В британском правительстве никто не разделял точку зрения премьер-министра, тем более что Иден, возглавлявший министерство иностранных дел, проводил проарабскую политику. Тем не менее Черчилль заявил своим министрам, что после победы над фашизмом Великобритания и Соединенные Штаты должны будут поспособствовать созданию еврейского государства в несколько миллионов граждан и что он, премьер-министр, от этого не отступится. Летом 1944 года Черчилль оказывал сильное давление на военное ведомство, пытаясь заставить его создать еврейскую бригаду, однако создание бригады затянулось из-за сложностей со знаменем. В то же время премьер-министр не раз пытался, насколько это было возможно, добиться сокращения числа жертв среди евреев и обеспечить наказание палачей. Именно тогда он написал Идену: «Вне всякого сомнения, это самое чудовищное, самое ужасное преступление за всю историю человечества. И это преступление было совершено посредством научных методов, разработанных людьми, которые называют себя „цивилизованными“, оно было совершено во имя великого государства, во имя одного из ведущих народов Европы. Само собой разумеется, что авторы этого преступления, которые попадут к нам в руки, включая тех, кто убивал, выполняя приказ, должны будут поплатиться жизнью, как только их причастность к убийству будет доказана»[392].

Тем не менее террористические акты, совершавшиеся еврейскими экстремистами, поставили под сомнение просионистскую позицию Черчилля. В конце 1944 года в Каире участником боевой группы «Штерн» был убит лорд Моин, министр-резидент Египта. Это событие вынудило Черчилля прервать переговоры с лидерами евреев. Впоследствии увеличение актов насилия со стороны боевых групп «Иргун» и «Штерн» вызвало гнев британского премьер-министра. Он осудил действия террористов, поставив их в один ряд с эсэсовцами. «Сионистский идеал, — заявил Черчилль с трибуны палаты общин, — не должен померкнуть под дулами пистолетов. Нельзя допустить, чтобы он утонул в море крови, пролитой бандитами, которые ничем не отличаются от нацистов»[393].