Черчилль

В конце концов, после трех дней колебаний и нерешительности предпочтение было отдано жесткой политической линии. Однако Черчилль решил бороться с врагом до конца не только потому, что к этому его подталкивал холерический темперамент. По словам Дэвида Рейнольдса, его выбор в большей степени был продиктован тем, что он, во-первых, надеялся на развал Германии изнутри в силу экономических и политических причин, как это уже было в 1918 году. Это, в свою очередь, привело бы к падению Гитлера и приходу к власти нового правительства, с которым можно было бы вести переговоры. Впрочем, здесь Черчилль ошибался. Во-вторых, он надеялся, что Соединенные Штаты, хотя бы ненадолго, вступят в войну. Но напрасно он обольщался, ведь мы-то знаем, что США приняли участие в военных действиях лишь после того, как Япония потопила почти весь американский флот, а Германия объявила Штатам войну. Черчилль выдал свои сокровенные мысли несколько дней спустя, заявив на первом тайном заседании палаты общин, состоявшемся 20 июня, что «Соединенные Штаты не смогут равнодушно смотреть, как Гитлер бомбит английскую землю и истребляет ее народ. Нам лишь нужно продержаться до президентских выборов, намеченных на ноябрь, и тогда англичане и американцы объединятся в борьбе с врагом» [257].

Как бы то ни было, результат налицо: сторонники компромиссного мира проиграли первую битву. Тем не менее, пораженческие настроения в любой момент могли вновь завладеть умами. То здесь, то там вплоть до лета 1940 года нет-нет да и появлялись горстки пессимистов, считавших положение безвыходным. Они развивали бурную подрывную деятельность в политической среде, плели интриги и выдумывали разные нелепости. Многие прислушивались к мнению Ллойда Джорджа. Его слава лидера Англии, уберегшего страну в тяжелой ситуации 1916—1918 годов, еще не поблекла. А сам он с первых же дней гитлеровской агрессии не скрывал своего пессимизма и в близком кругу говорил только о мире. Ллойд Джордж представлял политическую альтернативу Черчиллю, и к нему естественным образом тянулись члены Группы Мирных целей — около тридцати депутатов-пацифистов, активно разрабатывавших различные планы по достижению мира, впрочем, так никогда и не реализовавшиеся. Расчетливый прагматик Ллойд Джордж, этот старый «колдун из Уэльса», надеялся, что его час еще придет. Однажды он так прямо и сказал: «Я жду, когда Уинстон пойдет ко дну» [258]. Да и Гитлер не ошибся, сказав, что «неминуемым соперником Черчилля был Ллойд Джордж. К несчастью, лишних лет двадцать говорили не в его пользу» [259].

И если Ллойда Джорджа можно было условно назвать британским Петеном, то загадочный Сэмюель Хор, несмотря на то, что исполнял обязанности посла Ее величества в далекой Испании, вполне сошел бы за английского Квислинга [260]. В то время ходили слухи о якобы существующих сменных командах правительства, о своего рода «теневом кабинете». Словом, в правящих кругах царили разброд и шатание, а потому складывались самые разные политические комбинации. По словам Нормана Брука, обозревателя при правительственной администрации, «если бы не Уинстон, могло бы произойти самое худшее» [261]. Так же думали и многие другие высокопоставленные гражданские и военные чиновники. Они утверждали, что последнее слово в этой ситуации оставалось за премьер-министром, который твердо придерживался своего решения сопротивляться врагу до конца, несмотря ни на что. «Весь его мир, — как проницательно заметил Исайя Берлин о Черчилле в 1940 году, — построен (...) на одной высшей ценности — действии; на борьбе добра со злом, жизни со смертью. Действие для него — это прежде всего борьба. Он всегда боролся с кем-то или с чем-то. Вот откуда его непоколебимая стойкость, Черчилль не уступает во имя своего народа, во имя своего народа он хочет продолжать войну, и ему неведом страх» [262].