Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929

Наиболее негативное мнение у него сложилось относительно американской прессы, основным свойством которой он считал «вульгарность»⁷⁰. Годы спустя он выразит свое отношение к бумажным СМИ США в емком афоризме: «Америка – туалетная бумага: слишком тонкая, а газеты – слишком толстые»⁷¹.

Не понравилась выпускнику Сандхёрста и военная академия Вест-Поинт. Вернее, принятые в этом учебном заведении порядки – запрет на курение, а также на личные деньги. Своему брату он писал, что курсанты Вест-Поинта «имеют еще меньше свободы, чем ученик любой частной школы в нашей стране». Черчилль считал, что столь строгая дисциплина не даст ничего хорошего. «Я нахожу подобное положение вещей позорным. Молодые люди 24–25 лет, которым в такой степени ограничивают свободу, никогда не станут ни достойными гражданами, ни превосходными военными»⁷².

Своя точка зрения у него сформировалась и по отношению к американскому обществу, в котором «первоклассные люди живут в загородных домах, а менее яркие представители нации работают в правительстве», а также к обычным американцам и их стране: «Дорогой Джек, в Америке практичность ставится во главе угла, заменяя романтику и внешнюю привлекательность. Они больше напоминают огромного здоровяка, презирающего твои сокровенные чувства, возраст и традиции, но при этом с таким непосредственным добродушием решают свои дела, что им могут позавидовать более старые нации»⁷³. Впоследствии Черчилль изменит свое мнение относительно «непосредственного добродушия».

Проведя в Нью-Йорке на три дня больше, чем планировалось, Черчилль и Барнс отбыли на поезде в Ки-Вест (штат Флорида), где пересели на пароход «Оливетта» и направились в сторону Гаваны. Ранним утром 20 ноября Уинстон увидел, как на фоне темно-синего горизонта прорисовываются берега Кубы. «Мне почудилось, что я плыву с капитаном Сильвером и впервые вижу Остров сокровищ, – описывал он свои ощущения. – Здесь вершились настоящие дела. Здесь творилась история. Здесь что угодно может происходить. Здесь, конечно, что-то произойдет»⁷⁴.

Обязательно! Там где находился Черчилль, всегда что-то происходило. А как еще могло быть с человеком, который жил, руководствуясь следующим девизом: «Я люблю, когда что-то случается, а когда ничего не случается, я провоцирую события»⁷⁵. Именно «провоцированием событий» он и занялся на Кубе.

Не найдя маршала Кампоса в Гаване, искатели приключений отправились в Санта-Клару. Главнокомандующий встретил гостей «любезно», передав их одному из штабных офицеров Хуану О’Доннеллу. Тот посоветовал Черчиллю и Барнсу присоединиться к передвижной войсковой колонне, одна из которых, под командованием генерал-майора[34] Альваро Суареса Вальдеса (1841–1917), как раз покинула Санта-Клару и направилась к городку Санкти-Спиритус. На вопрос, где сконцентрированы основные силы неприятеля, О’Доннелл ответил: «Везде и нигде». Поэтому, если новобранцы хотят соединиться с войсками Вальдеса, им придется выбрать безопасный, но в три с половиной раза более длинный маршрут: бронепоездом добраться до Сьенфуэгоса, затем морем до Туны де Зары, откуда снова на бронепоезде до Санкти-Спиритуса⁷⁶.

В поездке на Кубу проявилось много качеств, которые впоследствии станут отличительными чертами британского политика. Одно из них – составлять мнение о происходящем не на основе слухов и оценок других участников, а самому увидеть все собственными глазами⁷⁷. Поэтому Уинстон с радостью ухватился за предложение О’Доннела, прибыв в Санкти-Спиритус 23 ноября. Это место, несмотря на свое название (с испанского Санкти-Спиритус переводится как Святой Дух), оказалось «скверным и нездоровым», частыми гостями в нем были оспа и лихорадка⁷⁸. Присоединившись к Вальдесу, Черчилль и Барнс направились в глубь страны, в деревню Арройо Бланко. Достигнув деревни, они остановились в ней на пару дней.

На календаре было 29 ноября, уже почти неделю Черчилль бродил по окрестностям в поисках повстанцев. И пока без результата. «Разумно ли срываться за тысячи миль с тощим карманом, чтобы вставать в четыре утра, надеясь в компании совершенно незнакомых людей попасть в переделку?» – спрашивал себя потомок Мальборо. И сам же отвечал: разумно⁷⁹. Боевой опыт стоил для него гораздо больше, чем даже самые неприятные бытовые неурядицы. В своих упорных поисках приключений Уинстон чем-то напоминал героя музыкальной драмы Рихарда Вагнера «Зигфрид». Только если тот искал возможности испытать страх, Черчилль стремился оказаться в бою.