Черчилль. Биография

В третью неделю февраля главной темой обсуждений Военного совета оставался турецкий вопрос. Черчилль продолжал давить на Китченера с просьбой переправить войска из Египта в Эгейское море. «Операция в Дарданеллах может пройти гораздо быстрее, чем ожидалось, – написал он 20 февраля. – В этом случае будет жизненно важно иметь достаточно войск, чтобы перерезать полуостров в его самой узкой части». Однако через четыре дня Китченер заявил на Военном совете, что, если флоту удастся подавить все форты по берегам Дарданелл, турецкий гарнизон в Галлиполи будет «скорее всего, выведен», иначе он рискует быть отрезанным.

Черчилль снова просил направить к Дарданеллам 29‑ю дивизию. «При сравнительно небольшом контингенте 29‑й дивизии в 18 000 солдат, 30 000 австралийцев, все еще находящихся в Египте, 8500 человек флотской дивизии и 18 000 французов, мы можем, – говорил он, – быть в Константинополе к концу марта. Но если атака с моря будет временно приостановлена из-за угрозы мин, войска потребуются для проведения локальных военных операций на самом полуострове». Но Китченер был настолько низкого мнения о турецкой армии, что 24 февраля заявил на Военном совете, что никакие войска вообще не потребуются. Как только станет ясно, считал он, что дарданелльские форты подавлены, турецкий гарнизон полуострова сбежит, так же как и константинопольский, сам султан и турецкие войска во Фракии. Китченер был непреклонен: захват европейской части Турции можно осуществить силами корабельной артиллерии. Войска не потребуются.

Китченер был настолько уверен в своей правоте, что на вопрос Асквита: «Достаточно ли австралийских и новозеландских частей для столь важной военной операции?» – ответил: «Их вполне достаточно, если иметь в виду круиз по Мраморному морю». Асквит тщетно пытался убедить его направить в Дарданеллы солдат 29‑й дивизии. «На войне приходится рисковать, – написал он после совещания Военного совета. – Я убежден, что возможность захватить Дарданеллы, оккупировать Константинополь, перерезать Турцию надвое и привлечь на нашу сторону весь Балканский полуостров является уникальным шансом, и мы обязаны многим рискнуть, чтобы не упустить его».

Несмотря на настойчивость Асквита, Китченер отказался направить 29‑ю дивизию в Дарданеллы. Разочарованный Черчилль направил телеграмму Кардену с просьбой подтвердить, возможно ли взять Дарданеллы без сухопутной поддержки. «В случае, если операция пройдет успешно, – написал он, – армейские части будут готовы пожать плоды».

25 февраля, когда передние форты были подавлены, артиллерийский обстрел возобновился. Карден планировал расчистить минные поля и уничтожить срединные форты в начале марта. Очередной призыв Черчилля направить армию также ни к чему не привел. 26 февраля Китченер заявил на Военном совете, что не станет направлять 29‑ю дивизию. «Турки, – сказал он, – не являются серьезным противником. Ситуация в Константинополе изменится сразу, как только наш флот пройдет Дарданелльский пролив».

Уверенность Китченера оказалась решающим фактором в вспыхнувших с новой силой жарких спорах. Хенки поддержал Черчилля, который утверждал, что для захвата полуострова Галлиполи потребуется армия. Ллойд Джордж тоже его поддержал, заявив на Военном совете, что сомневается, что победа может достаться так легко, как воображает Китченер. Но Бальфур и Грей встали на сторону Китченера. Грей самым язвительным образом отзывался о турках. Стенограмма зафиксировала злые слова Черчилля на Военном совете: «29‑я дивизия не окажет решающего влияния на победу или поражение во Франции, но может сыграть решающую роль на Востоке. Я требую занести это в протокол. Если в Турции произойдет катастрофа из-за нехватки сухопутных войск, я снимаю с себя всю ответственность».

Просьба Черчилля не была услышана. «Мы приняли точку зрения Китченера к глубочайшей и нескрываемой досаде Уинстона, – записал Асквит. – Я был так возмущен шумным, бестактным и даже глупым поведением Черчилля на Военном совете, что предпринял нехарактерный для себя шаг: пригласил его к себе в кабинет немного поговорить по душам». Поняв, что далеко не все разделяют его ощущение опасности, Черчилль вечером написал брату, который воевал во Франции: «Способность идти на риск дается очень дорогой ценой. Все думают о безопасности. Война, конечно, жестокое дело, и впереди еще перспектива длительной борьбы и страданий. Мои ограниченные возможности не дают мне влиять на события. Я выдохся».

28 февраля Черчилль узнал от главнокомандующего российской армией великого князя Николая, что, как только флот Кардена возьмет Дарданеллы, Россия направит 47 000 войск на Константинополь. Черчилль вновь воспрял духом. «Если мы пройдем Дарданеллы, что вполне вероятно, – говорил он Грею, – нам ничто не помешает взять в плен всех турок в Европе. Но помните, Константинополь – лишь средство, а главная цель – выступление Балканских стран против центральных держав».