Черчилль. Биография

На следующий день после прибытия Черчилля в Иерусалим в Хайфе вспыхнули волнения арабов. Они требовали прекращения еврейской иммиграции. Полиция, чтобы рассеять толпу, открыла огонь. Погибли тринадцатилетний арабский мальчик-христианин и арабка-мусульманка. На следующий день Черчилль посетил британское военное кладбище на горе Скопус и побывал на богослужении в память двух тысяч похороненных здесь британских солдат. Вечером, ужиная с эмиром Абдуллой, он объявил желание Британии видеть эмира в Аммане правителем Трансиордании и попросил его не поощрять никаких антисионистских и антифранцузских настроений. Что касается Палестины, куда будет разрешено приезжать евреям, Черчилль заверил, что права живущего там нееврейского населения будут строго соблюдаться. Абдулла принял предложение, но местные арабы – нет. В петиции, поданной Черчиллю, они предупреждали, что если Британия не прислушается к требованию положить конец еврейской иммиграции, «то, возможно, голос арабов когда-нибудь будет услышан Россией и Германией». Цель сионистов, утверждали арабы, создать еврейское царство в Палестине и постепенно захватить власть над миром.

Арабы просили Черчилля отменить декларацию о создании еврейского государства, создать правительство, избранное палестинским народом, и до этого прекратить иммиграцию. Черчилль ответил, что не в его власти удовлетворить их требования, а если бы он даже и обладал такой властью, то не имел бы желания. «Совершенно справедливо, – добавил он, – чтобы евреи, рассеянные по всему свету, обрели наконец национальное государство, в котором могли бы воссоединиться. А где это еще может быть сделано, кроме Палестины, с которой они так глубоко и тесно связаны на протяжении более трех тысячелетий? Палестина может принять больше народа, чем в настоящее время, а евреи принесут процветание, которое пойдет на пользу ее жителям. Ни один араб не будет ущемлен. Создание управления еврейским большинством потребует слишком значительного времени. Все мы, здесь присутствующие, а также наши дети и дети наших детей исчезнем с лица земли, прежде чем это сможет произойти».

Палестинским евреям, депутацию которых он принял сразу же после арабов, он заявил, что «сионизм – великое явление в судьбе мира», и пожелал им успеха в преодолении серьезных трудностей. «Если бы я не верил, что вами движет высочайший дух справедливости, – сказал он, – и что ваша деятельность принесет процветание целой стране, я не питал бы больших надежд на то, что ваше движение когда-нибудь завершится успешно».

29 марта Черчилль посадил дерево на горе Скопус, на месте будущего Еврейского университета. «Здесь воплотится надежда, которую хранил ваш народ на протяжении многих веков, – сказал он, – не только на ваше собственное благо, но и на благо всего мира. Но нееврейское население не должно пострадать. Каждый шаг, предпринятый вами, должен приносить моральную и материальную пользу всем жителям Палестины – и евреям, и арабам. Если вам это удастся, Палестина станет счастливой и процветающей, здесь всегда будут править мир и согласие, она в действительности станет землей, текущей молоком и медом, где страждущие всех наций и религий найдут утешение».

Черчилль собирался проехать из Иерусалима до арабского города Наблус, а оттуда – к еврейским поселениям в Галилее. Но неделей раньше, еще в Каире, он получил известие, что тяжелая болезнь вынудила Бонара Лоу оставить пост лорда – хранителя печати и главы палаты лордов. Его место должен занять Остин Чемберлен, оставив вакантным пост канцлера Казначейства. «Бедняга Уинстон, как ему не повезло оказаться в Каире в такой момент!» – записал Генри Уилсон в дневнике. В Лондоне ждали, что Черчилль поспешит вернуться домой, но он отправился в Иерусалим, откуда решил как можно быстрее вернуться в Александрию. Он узнал, что вскоре в Геную уходит итальянский пароход, и рассчитывал успеть на него. Проработав менее трех месяцев министром по делам колоний, он очень хотел стать канцлером Казначейства – пост в кабинете министров, который занимал и досрочно покинул его отец.

Из Иерусалима Черчилль возвращался на машине. По дороге он заехал в Тель-Авив, основанный в 1909 г., и в еврейскую сельскохозяйственную колонию Ришон-ле-Цион. В колонии, первой на Сионе, основанной еще в 1880‑х годах, его сначала поразили пятьдесят молодых евреев, встречавших его на лошадях у входа, затем девушки в белых одеждах, которые ждали в центре, и, наконец, виноградники и апельсиновые рощи. «После того как я увидел такие результаты, – сказал он в палате общин после возвращения, – достигнутые огромным трудом и умением, я буду против любого, кто скажет, что британское правительство, добившись нынешнего положения, должно от этого отказаться, чтобы все там было уничтожено дикими фанатиками-арабами».