Черчилль: Частная жизнь

18 апреля 1922 года во время игры в поло с герцогом Вестминстерским Уинстон упадет с лошади, неожиданно вставшей на дыбы, как раз в тот момент, когда он, слезая с седла, станет перебрасывать ногу через ее шею. Позже Уинстон признается своему близкому другу Ф. Е. Смиту:

— Еще никогда я не испытывал при падении столь резкой боли. [338]

В 1949 году семидесятичетырехлетний сэр Уинстон примется лично разводить скаковых лошадей. Эта затея не понравится его жене Клементине. Одному из своих старых друзей она признается:

— Если честно, я не нахожу в этом ничего безумно привлекательного. [339]

К тому времени они прожили вместе уже свыше сорока лет, и Клемми как нельзя лучше знала характер своего мужа. Уинстон всегда много тратил, и идея с разведением лошадей могла обернуться финансовым крахом для семейства Черчиллей, у которых и без того было весьма затруднительное материальное положение.

Несмотря на возражения своей жены, Уинстон останется непреклонен. Весной 1949 года по совету любимого зятя Кристофера Соамса он купит своего первого французского скакуна — трехлетнего Колониста Второго. Перед первым забегом Черчилль и его близкие друзья будут очень нервничать, невольно спрашивая себя:

— Как себя покажет новый жеребец, не произойдет ли какого-нибудь казуса?

К счастью, все пройдет на ура. Колонист Второй сразу вырвется вперед, не оставив своим соперникам ни малейшего шанса на победу. Зрители, наблюдавшие за этим, восторженно скандировали:

— Уинни! Победа!

Как заметит лорд Дерби:

— Теперь, скорее всего, новым лозунгом тори станет: «Консерваторы и Колонист». [340]

После успеха с Колонистом Вторым Уинстон продолжит покупать новых лошадей. Он пригласит известного дрессировщика Вальтера Найтингла для работы со своими питомцами.

За пятнадцатилетнюю карьеру коневода через конюшню Черчилля пройдет 12 конематок и свыше сорока скаковых лошадей. Всего его любимцами будут одержаны свыше семидесяти побед на самых различных турнирах Ирландии, Австрии, Франции, США и конечно же Великобритании. Любимой же лошадью Уинстона навсегда останется Колонист Второй, выигравший за свою трехлетнюю скаковую карьеру тринадцать соревнований. В память о своем любимце он попросит известного художника Рауля Миллеса, специализировавшегося на изображении лошадей и охотничьих собак, нарисовать портрет Колониста Второго. Эту картину можно и сегодня увидеть в гостиной загородного дома Черчиллей в Чартвелле.

В 1964 году восьмидесятилетний Черчилль, перенесший к тому времени несколько тяжелых инсультов и два обширных инфаркта, будет вынужден оставить большой спорт и навсегда прекратит посещать ипподромы и собственные конюшни. Прощаясь с дрессировщиком своих лошадей, Уинстон меланхолично произнесет:

— Мне очень грустно, что я вынужден завершить свою скаковую деятельность по причине слабого здоровья, не позволяющего посещать ни скачки, ни конюшни.

Затем сделает продолжительную паузу, глубоко вздохнет и продолжит:

— Я мысленно возвращаюсь в весну 1949 года, когда Кристофер убедил меня купить Колониста. Не каждому человеку суждено в семьдесят пять лет начать карьеру коневода и получить от этого столько удовольствия. [341]

Джентльмен с сигарой

В курительную комнату палаты общин вошел грузный пожилой джентльмен лет семидесяти пяти. Степенно усевшись в темно-зеленое кожаное кресло, он принялся раскуривать большую кубинскую сигару, которую достал из левого кармана своего пиджака. Сделав несколько неглубоких затяжек, он огляделся вокруг. Все посетители курительной комнаты с чувством глубокого почтения смотрели на него. Пред ними сидел человек-легенда — сэр Уинстон Черчилль. Проворчав что-то про себя, Черчилль обратился к своему соседу, молодому депутату, недавно избранному в нижнюю палату парламента:

— Молодой человек, мне кажется, вы иногда задумывались над тем, какая чертовщина заставила меня пойти в политику.

— Конечно, сэр.

— Честолюбие, молодой человек! Абсолютное, голое честолюбие! [342]

Власть и сигары станут основными атрибутами великого англичанина. По крайней мере, он сам верил в это и хотел, чтобы в это поверили и другие. Со временем его имя станет культовым — как в политике, так и в сигарном бизнесе. Но если с честолюбием Черчилля все более или менее определенно, то значение сигар до сих пор часто недооценивают. Какую же роль играли «гаваны» в его жизни?

Как и большинство людей, неравнодушных к курению, Уинстон начнет баловаться табаком еще в детские годы, учась в привилегированной частной школе Хэрроу. Его родители без особого энтузиазма отнесутся к новому увлечению своего сына. Пытаясь убедить Уинстона бросить курить, леди Рандольф сошлется на его непрезентабельную внешность:

— Если бы ты только знал, как смешно и глупо ты выглядишь с сигаретой во рту.

Увидев, что это не возымело должного воздействия, Дженни решит подкупить своего старшего сына:

— Я уговорю папу купить тебе пони и ружье. [343]