Черчилль и евреи

«Никто не пострадал более жестоко, чем евреи, – писал Черчилль. – Неописуемые злодеяния совершались над телами и душами этих людей Гитлером и его ужасным режимом. Евреи вынесли главную тяжесть первых нацистских атак на цитадель свободы и человеческого достоинства. Они вынесли и продолжают терпеть тяжесть, кажущуюся невыносимой. Они не позволили сломить свой дух, они никогда не теряли воли к сопротивлению. Несомненно, в день окончательной победы страдания евреев и их роль в этой борьбе не будут забыты. Придет время, и они вновь увидят, как провозглашенные их отцами на весь мир принципы праведности будут отомщены».

7 декабря 1941 года японцы одновременно напали на Соединенные Штаты и на британские владения на Дальнем Востоке и в Тихом океане. Спустя четыре дня, когда Соединенные Штаты потерпели серию поражений на тихоокеанском театре военных действий, Гитлер официально объявил США войну. Он сам объявил войну стране, которая в течение последних двух лет, несмотря на его территориальные захваты и многочисленные разрушения, произведенные во всем мире немецкими войсками, отказывалась объявить ему войну. Отправившийся с визитом в Вашингтон Черчилль добился от вступивших во Вторую мировую войну Соединенных Штатов Америки обязательства стремиться в первую очередь к разгрому Гитлера, а затем – к победе над Японией. «Волна победы и освобождения, – сказал он в палате общин по возвращении из Вашингтона, – несет нас и угнетенные народы вперед к достижению конечной цели».

Тогда, как и в предстоящие месяцы и годы, когда союзники сражались с упорным неутомимым врагом, судьба всех угнетенных народов, включая не только евреев, но и поляков, чехов, сербов и греков, в первую очередь зависела от способности союзников – главным образом британских, американских и советских войск – остановить продолжающееся продвижение германских сил, а затем, ценой жизней многих своих солдат, моряков и летчиков, изгнать захватчиков из покоренной ими Европы, которую к декабрю 1941 года гитлеровцы подчинили себе на просторах от атлантического побережья Франции до Балтийского и Черного морей.

11 февраля 1942 года младший сын Хаима Вейцмана, двадцатипятилетний лейтенант авиации Королевских ВВС Майкл Вейцман, был сбит в небе над Бискайским заливом. Его тело не было найдено, и Вейцман просил Черчилля попытаться разыскать его, если он по счастливой случайности не погиб и смог добраться до берегов Испании и был там интернирован или захвачен в плен. Черчилль сделал все, что мог, но так и не смог сообщить Х. Вейцману ничего обнадеживающего.

В настоящее время имя Майкла Вейцмана высечено на стене мемориального комплекса в Раннимеде, посвященного 20 337 летчикам Великобритании и стран Содружества, погибшим в ходе боев Второй мировой войны, место последнего упокоения которых неизвестно или не установлено.

С точки зрения Черчилля судьбы евреев в Европе и будущее евреев в Палестине были нераздельно связаны. Но его попытки вмешаться с тем, чтобы позволить не имеющим иммиграционных сертификатов нелегальным еврейским иммигрантам остаться в Палестине и избежать насильственной депортации, были весьма недружелюбно встречены авторами политики, провозглашенной в «Белой книге», многие из которых являлись его коллегами по правительству военного времени. Когда в феврале 1942 года он через своего сына Рэндольфа узнал, что 793 нелегальных иммигранта, добравшихся до берегов Палестины на борту парохода «Дариен», были интернированы в специальном лагере в Палестине и должны были быть переправлены на Маврикий, он приказал лорду Мойну освободить беженцев и разрешить им остаться в Палестине. Черчилль указывал в этой связи, что, если раньше казалось, что Палестину грозит затопить целая волна нелегальных иммигрантов из Европы, то теперь, когда весь юго-восток Европы находится под властью Германии, дальнейшей опасности появления целых «волн» еврейских беженцев оттуда уже больше нет, и поэтому небольшое количество нелегальных иммигрантов можно безболезненно оставить в Палестине.

Лорд Мойн не был убежден этими доводами и написал Черчиллю 7 февраля: «Любое послабление наших защитных мер только поощрит следующие попытки нелегальных иммигрантов проникнуть на территорию Палестины в обход правил». Судьба пассажиров «Дариена», настаивал Мойн, должна была продемонстрировать твердую приверженность правительства объявленной им политике, а «любые уступки нанесут большой вред репутации правительства на Ближнем Востоке, вызвав сомнения в его честности и твердости».