Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Как уже было сказано, в середине апреля Черчилль начал настаивать на продолжении наступления на западе, но так, чтобы не встретиться с Красной армией. В послании Трумэну от 18 апреля он также призывал, чтобы американские и союзные части удерживали занятые позиции до тех пор, пока не будет заключено удовлетворительное соглашение с советским правительством и мы не получим гарантий адекватности намерений Советского Союза относительно Германии и Австрии. Он стремился делать различие между «тактическими» и «оккупационными» зонами. Тактические зоны он определил как зоны, «…где наши части должны остановиться на линии, до которой дойдут в ожидании, пока не будет подписано соглашение о лучшей тактической расстановке сил против непрекращающегося сопротивления врага». Эти зоны можно распределить непосредственно между военными властями. Оккупационные зоны должны удерживаться национальными контингентами союзников во время периода оккупации и контроля над Германией и определяться официальным соглашением между тремя союзниками.

В этом послании, как было указано ранее, Черчилль заметил, что зоны оккупации были довольно поспешно очерчены в Квебеке в сентябре 1944 года, когда все предполагали, что армии генерала Эйзенхауэра совершат мощное вторжение в Германию. Прочитанная вами книга показала, что на самом деле восточные зоны устанавливались за много месяцев до этого, а в Квебеке лишь было заключено официальное соглашение.

Премьер-министр писал, что он готов твердо придерживаться распределения зон. Но он не хотел, чтобы союзные части «…где-нибудь были отброшены каким-либо грубым распоряжением местного русского генерала». Этот вопрос следует уладить с помощью соглашения между правительствами. Наступление может подождать – и тут премьер-министр сказал самое главное – до создания Союзной контрольной комиссии в Германии и до тех пор, пока русские не согласятся поделиться запасами продовольствия, сосредоточенными в их зоне оккупации, с остальными зонами.

Письмо, которое Эйзенхауэр отправил Маршаллу 23 апреля после того, как премьер-министр поднял этот вопрос, объясняет, почему ему было разрешено приостановить наступление и почему тревожился Черчилль. Вот что говорится в части, относящейся к этому вопросу:

«Я не совсем понимаю, почему премьер-министр столь решительно настроен смешивать политические и военные соображения в попытке установить процедуру взаимодействия с русскими во время встречи. Моя первоначальная рекомендация, представленная на рассмотрение Объединенного комитета, была проста и, как я полагал, разумна. Составляя это предложение, я больше всего беспокоился, что русские смогут дойти до Датского полуострова прежде, чем мы сумеем пробиться к Эльбе, и хотел выработать такую формулу, чтобы они по моему требованию освободили этот регион. Единственная территория, на которой мы окажемся в русской оккупационной зоне, сейчас удерживается американскими войсками. Я не думаю, что русские, повинуясь одному лишь капризу, потребуют немедленно вывести оттуда наши части…»

Трумэн, для которого этот спорный вопрос оказался новым, последовал совету Объединенного совета начальников штабов. 23 апреля он представил на рассмотрение Черчилля ответ, подготовленный группой начальников штабов, который они оба отправят Сталину. В нем предлагалось, чтобы наши части в Австрии и Германии отступили к своим зонам, как только позволит военная ситуация. Предлагалась следующая процедура занятия зон, которой должны следовать вооруженные силы трех стран: каждый командующий, готовый ввести войска в какую-либо часть своей зоны, занятую другими союзными частями, должен сообщить своему правительству, на какой сектор он нацелен. Его правительство должно проконсультироваться с двумя остальными, чтобы выпустить необходимые инструкции по эвакуации населения и занятию зоны частями той страны, которой принадлежит зона.