Черчилль: в кругу друзей и врагов

Дмитрий Медведев Черчилль: в кругу друзей и врагов

Глава 1. «Чувства, нервы и глаза общества»

За более чем полувековую карьеру Уинстона Спенсера Черчилля в большой политике в его жизни произошло множество удивительных событий, которых могло бы спокойно хватить на написание увлекательных биографий нескольких публичных деятелей. Большинство из этих событий были связаны с различными достижениями на ниве государственного управления или с творческой активностью. У каждого из этих событий была своя история и драматургия развития, но эти события многое и объединяло. Например, такая важная составляющая, как общение с другими людьми. А учитывая, что речь шла об одном из крупнейших представителей политического небосклона Великобритании первой половины XX века, то и те, с кем приходилось взаимодействовать Черчиллю, являлись личностями неординарными. Даже при беглом знакомстве со списком знаменитостей, с которыми посчастливилось пересечься Черчиллю, нельзя не удивляться, и шутка лорда Дженкинса («Если бы Уинстон пожелал брать уроки музыки, то для него пригласили бы сэра Эдуарда Элгара, а если бы ему потребовался небольшой уход медсестры, то специально для него, несмотря на удаление от дел, вышла бы Флоренс Найтингейл[1]»[2]) воспринимается вполне правдоподобно.

Черчиллю посчастливилось относительно рано окунуться в бурные воды публичной деятельности. Ему не исполнилось и двадцати шести лет, когда после выборов в Олдхэме в октябре 1900 года он был избран в парламент от Консервативной партии. Большинство людей на месте начинающего политика сделали бы перерыв после столь крупного достижения. Но Черчилль не собирался останавливаться. Вместо участия в торжественной церемонии открытия парламента он отправился в США, рассказывать Новому Свету о своем недавнем опыте участия в Англо-бурской войне.

Спустя всего несколько дней после прибытия в Нью-Йорк Черчилля пригласил на обед Теодор Рузвельт (1858–1919), на тот момент губернатор Нью-Йорка, а меньше чем через год – президент США. Молодой британец произвел на него нелестное впечатление, которое сохранится и в дальнейшем. «Мне не нравится Уинстон Черчилль», «Мне никогда не нравился Уинстон Черчилль», «Я отказался встретиться с Уинстоном Черчиллем», – писал он в своей корреспонденции за 1908–1914 годы[3]. Рузвельт считал Черчилля «легкомысленным, неумеренным, жаждущим дешевой популярности»[4]. Уинстон к своему заокеанскому коллеге относился, наоборот, с уважением и периодически направлял ему экземпляры своих сочинений. «Почему ваш отец так не любил Уинстона Черчилля?» – спросят впоследствии дочь Рузвельта Элис Ли Лонгворт (1884–1980). «Потому что они были очень похожи», – ответит пожилая женщина[5].

Среди других знаменитостей, с которыми успел встретиться Черчилль во время своей поездки в США, был Сэмюель Лэнгхорн Клеменс (1835–1910), больше известный всему миру под псевдонимом Марк Твен. Общение с автором любимых произведений, которыми Черчилль зачитывался с детства, произвело на молодого патриция «глубочайшее впечатление». «Твен был уже очень стар, белоснежно сед и сочетал величественное благородство с восхитительной живостью беседы», – вспоминал Черчилль[6].

Впервые они померились интеллектуальной силой во время пресс-конференции, которую Черчилль давал 9 декабря в Нью-Йорке. Американский классик был одним из тех, кто задавал вопросы.

– Говорят, что некая голландская девушка влюбилась в вас и помогла вам совершить побег? – спросил он. – Вы же заявляли, что вам помогла «рука Провидения». Какое из этих утверждений правильное?

– Иногда это одно и то же, – не растерявшись, ответил Черчилль.

– Как долго, по вашему мнению, продлится война в Южной Африке? – вновь перешел в атаку автор «Приключений Тома Сойера».

– Война сейчас закончена, – уверенно парировал иностранец. – Буры разгромлены, но они пока еще об этом не знают[7].

Черчилля и Твена объединяли любовь к слову, любовь к кошкам и день рождения – оба появились на свет 30 ноября. На этом сходство (как могло показаться тогда) заканчивалось. Марк Твен исповедовал антиимпериалистические взгляды, поддерживая сторонников борьбы за независимость, будь то «боксерское восстание» в Китае или буров – в Южной Африке. Учитывая разногласия на политической почве, кажется необычным, что именно Твен представил заграничного гостя нью-йоркской публике. Сделал же он это с особым искусством, умудрившись одновременно пройтись по британской и американской внешней политике, а также достойно отрекомендовать выступающего: