Чердак дядюшки Франсуа

— Пойдём в Латинский квартал, — сказал Жером с такой убеждённостью, будто иного решения вопроса и быть не могло.

Латинский квартал — район Парижа, где издавна сосредоточились высшие учебные заведения, библиотеки, музеи, и для студента Жерома было ясно, что там соберутся все его товарищи из разных институтов и школ.

— Что ж, это дело! Ты студент, тебе надо туда, где твои товарищи. А ты, — Жак посмотрел на Клерана, — со мной, в Сент-Антуанское предместье. Не возражаешь?

Сент-Антуанское предместье — центр рабочего населения Парижа — первое подняло знамя революции в 1789 году и двинулось в бой, чтобы взять Бастилию. Не мудрено, что Жак, участник боёв 1789 года, прежде всего подумал об этом районе. И Клеран немедленно с ним согласился.

— Меня, правда, ждут наши наборщики… Но я пойду с тобой, чтобы выяснить обстановку.

Жак открыл ящик, чтобы достать ключи, а Жером в это время забормотал что-то себе под нос.

— Что ты говоришь, я не слышу, — с нетерпением спросил Жак.

— Я могу и погромче. Но слова, что я скажу, не мои, их придумал Беранже.

В карман, под грохот барабана,
Всё королевство спрятал он.
И ничего! Хоть из кармана, —
А всё командует Бурбон.[24]

— Метко сказано! Но теперь, пожалуй, не долго ему командовать!..

— До свидания, друзья! — бросил на лету Жером, покидая кабинет.

— За дело!

Жак вытащил из ящика два листа плотной бумаги, протянул один лист Клерану, другой пододвинул к себе.

— Пиши то, что я буду диктовать, и сам я буду записывать тот же текст на втором листе.

Клеран послушно взял перо.

Не прошло и нескольких минут, как на двух окнах кабинета, выходивших на разные стороны галереи, появилось объявление:

Дорогие читатели!

Кабинет для чтения закрыт, потому что закрыты типографии. А если нет типографий, то нет и газет. Воля господина Манжена такова, чтобы парижане не знали, что происходит. А происходит то, что типографские машины закованы в кандалы…

Парижане! Если прессы больше не существует, откуда же мы узнаем, что происходит во Франции… Все на улицы! Иного способа нет! Если не там, где же ещё мы узнаем правду?

Под объявлением красовалась крупная размашистая подпись:

Владелец кабинета для чтения

Жак Менье

Положив ключи в карман, Жак довольно оглядел окна кабинета и вместе с Клераном покинул Пале-Рояль.

По дороге они узнали, что весь Париж взбудоражен ордонансами.

Клеран взглянул на товарища и не узнал его. Жак как будто помолодел на двадцать лет: воспоминание о годах борьбы, мысль о том, что вот сейчас он сможет опять принять участие в событиях, которые непременно должны произойти, придали ему энергию, влили в него поток новых сил.

— А всё-таки когда-нибудь ещё вспомнят, что первыми начали мы, типографские рабочие, — отвечая на свои мысли, сказал вслух Клеран.

Жак только кивнул ему в ответ. Положив ключи в карман, он окинул взглядом кабинет и вместе с Клераном покинул Пале-Рояль.

Глава девятнадцатая Слава пришла не вовремя

«Вальдек де Воклер!.. Вальдек де Воклер!» Это имя в последние три месяца не сходило с уст парижан, заполнявших великосветские салоны.

Наконец-то Вальдек мог насладиться плодами своего изобретательного плана.

Успех песен превзошёл все его самые смелые ожидания. И странное дело, они теперь не только нравились ему самому, но он чувствовал, что, как это ни странно, подпадает под влияние вольнолюбивых чувств, которыми они наполнены. Похвалы светских знакомых льстили ему, и очень скоро он стал принимать их как должное. И настолько осмелел, что совершенно позабыл о роли, которую играла Люсиль в его успехе. Привыкнув к мысли, что именно он автор песен, он стал пренебрегать всякой осторожностью и разговаривал с Люсиль, как будто она выполняет его заказ. Осмелев, он даже несколько раз просил её побывать вместо него в типографии. Когда же владелец типографии Делорм заинтересовался, что за красивая девушка приходит как уполномоченная Вальдека, он не на шутку струсил: а вдруг обнаружится, кто настоящий автор песен? Пришлось Вальдеку преодолеть свою лень, и он вновь начал ездить сам в типографию.