Череп на рукаве

Солдаты! Сегодня перед нами поставлена важнейшая задача. Защита добропорядочных и законопослушных граждан нашей великой Империи от наглых и кровавых посягательств Чужих. На планете Зета-пять имеет место мятеж. Лемуры осмелились пролить кровь наших собратьев по расе. Наш долг — спасти безоружных, вывести в безопасное место уцелевших и преподать аборигенам такой урок, чтобы они раз и навсегда запомнили — не связывайтесь с людьми, в этой войне вас Ждут только муки и смерть. Наглый бунт должен быть подавлен в зародыше. Никому не позволено безнаказанно проливать человеческую кровь. Наша эмблема должна стать символом ужаса, непреодолимого и неотвратимого. И неважно, кто стоит за спиной лемурьей смуты, — именно их руки держали оружие, от которого гибли наши старики, женщины и дети. Поэтому мы покараем исполнителей. И, не сомневаюсь, в свой черёд мы не только узнаем, кто вдохновил этих несчастных дикарей, но и принесём наше возмездие к порогу вдохновителей. За фатерлянд! За Его Величество кайзера! За всю нашу расу! Хох-хох-хох-хайль! Зиг хайль!

Переборки клипера содрогнулись от согласного рёва сотен и сотен глоток, в упоении оравших «Зиг хайль!».

Я тоже кричал. Хотя было донельзя противно.

«Мерона» ломилась сквозь пространство на самом пределе возможностей своих реакторов. Звёзды так и мелькали в компьютерных «окнах». Такого вот безумного бега нам оставалось почти полных сорок часов.

Моё отделение валялось на койках. Кто в буквальном смысле плевал в потолок, кто пялился на красоток из раздела «Отдых» журнала «Императорский Десантник», кто резался в «морской бой» на деньги. Карты на борту были строжайше запрещены.

И все в равной степени мандражили.

Старавшийся казаться невозмутимым Микки шёпотом молился, и притом — по-немецки. Индусы сели в свои позы лотоса и уставились друг другу в глаза. Фатих метался по кубрику, словно лисица по клетке.

— Сядь, турок, не мелькай, — раздражённо бросил Мумба. Он как раз и сражался в «морской бой» с Раздва-кряком. — Без тебя то…

Мумба осёкся. Недостойно императорского десантника проявлять столь неподобающие настроения прямо перед боем.

Я сделал вид, что не расслышал, будучи поглощён чтением. Собственно говоря, читать мне как раз сейчас не полагалось, а полагалось беседовать с личным составом, поднимая его, состава, боевой дух и готовность немедленно умереть за обожаемого монарха.

— Муторно-то как, — вздохнул Кеос, отбрасывая в сторону «Десантника». Полуобнажённая красотка застыла, обиженно глядя с подогнувшейся страницы одним глазом. — Прям блевать хочется. Господин ефрейтор! А господин ефрейтор! Что в уставе говорится по поводу неодолимого желания рядового блевать перед боем? Во сколько марок штрафа мне это обойдётся?

— В пятьдесят, — сказал я, не отрываясь от книжки. — Выписать тебе квитанцию?

— Так я же ещё не блюю…

— Тогда умолкни, Кеос. Не баба чай.

— Не баба, не баба… — зло проворчал румын. — Посмотрим ещё, кто из нас бабой окажется, когда под отравленные дротики полезем…

— Угомонись, — сказал я, глядя на Кеоса поверх раскрытой страницы. — Никто тебя в заросли не погонит. Пока не пройдутся артиллерией, а летуны напалмом зелёнку не прочистят.

— Я слышал — макаки эти и под землёй могут… — проронил Мумба. — Из туннелей вылезают — и ну горла резать…

Я поднялся. Отделение и в самом деле нуждалось в беседе. И подъёме морального духа. С такими нытиками в бой идти — только сам погибнешь и их всех положишь. А мне надо, до чёрта надо выполнить этот первый боевой приказ. И не просто выполнить, а выполнить на «отлично», чтобы меня заметили…

— Откуда бы ни вылезли — обратно уже не залезут, — меланхолично резюмировал Хань. Этот проделывал какие-то пассы руками — нет, не у-шу, что-то иное, вроде дыхательной гимнастики. Пожалуй, он был лучшим солдатом в отделении — и уже успел дослужиться до своего первого «обера» и полоски на погонах. — На что тебе, Мумба, винтовка дана? Девочек удовлетворять, если длины своего не хватит?

Мумба немедленно взбеленился, поскольку за отсутствием каких-либо иных внятных достоинств очень гордился как раз длиной соответствующего своего органа. Как-то раз он поставил этим даже в тупик наших снабженцев — никак не могли отыскать подходящих по размеру защитно-профилактических средств. Поиски эта сопровождались обильной перепиской, донельзя казённой, что делало всякое серьёзное её чтение невозможным — у всех начинались колики от хохота.

— Тихо! — гаркнул я, приподнимаясь с койки. — Мумба, успокойся. Хань, заткнись. Не хватало мне только вас, уродов, от трибунала отмазывать. Помните, что бывает за драку в боевой обстановке?

— Сваарг, — мрачно бросил Назариан. — Не хотел бы я там очутиться…

— А что, уже бывать приходилось? — немедленно поддел его Глинка.

Назариан метнул на чеха гневный взгляд, но ничего не сказал. Поднял отброшенный Кеосом журнал и зашуршал страницами.