Череп в небесах

Я не знаю, сколько простоял на берегу этой бухточки. Обратно к шаттлу меня вели под руки Микки и Кряк. Кажется, только эти двое да ещё оберштабсвахмистр поняли, что случилось.

Не помню, как прошёл взлёт, как челнок пристыковался к «Мероне»; в себя я пришёл на мостике, со стаканом перцовой водки в руке, а перед экранами бесновался всегда такой сдержанный и спокойный Валленштейн:

– Удалось, Рус! Удалось, ты понимаешь или нет?!.

– Что удалось? – тупо спросил я.

– «Матки»! Новые «матки»! Атакуют тех, что кружатся вокруг планеты!

Лишь память Гилви заставила меня вглядеться в изображение.

...С поверхности планеты действительно поднимались «матки». Поднимались, с грациозной лёгкостью выходили на орбиту и, сближаясь с уже крутившимися тут товарками, неожиданно раскрывались, выпуская целые потоки щупалец. Словно исполинские кальмары в борьбе с кашалотами, они опутывали противниц и вместе с ними устремлялись вниз, туда, где уже кипела битва.

«Мерона» уходила от планеты. Да, теперь сюда, конечно же, прибудет большая экспедиция. Не исключено, что здесь создадут постоянную базу. А пока что первые «матки» нырнули в кротовьи норы подпространства, ведущие... Куда? К каким неведомым мирам? И чем обернётся для «большого человека» эта наша отчаянная операция?..

Крошечный вирус может лишить жизни исполинского по сравнению с ним человека. Может быть, мы – этот вирус. А может, «большой человек» даже и не заметит этого. Может, когда-нибудь, спустя значимое лишь для Вселенной время Он справится с недугом – но тогда, я надеюсь, Солнце давно уже погаснет, а человеческий род обретёт иные формы существования, может быть, даже и нематериальные.

Так или иначе, мы возвращались. Задание выполнено. А унтерштурмфюреру Гилви Паттерс будет поставлен памятник из чистого золота. Кайзер богат. Пусть раскошелится.

ЭПИЛОГ

Новый Крым встретил меня тёплым дождём. Где-то там, далеко за волноломами, резвились киты. Сегодня не их ночь, но самые смелые всё равно будут прыгать, хотя самки их и не видят.

Всё кончилось. Я дома.

На моих плечах – имперский мундир с погонами полковника. Личный указ Его Величества кайзера. В порядке исключения. За совершенно особые, уникальные услуги, оказанные человечеству вообще и лично императорскому дому в частности. Присвоить звание «оберст», минуя чины майора и подполковника. По личной просьбе предоставить годичный отпуск с сохранением полного оклада жалованья.

Далька, бедная Далька бежит мне навстречу и останавливается. Многое изменилось на Новом Крыму за относительно малый срок, но всё-таки обниматься на публике с молодым полковником в чёрном мундире она не решилась.

– Рус... вернулся... – несмело отвернулась, теребит пряжку на фигурном ремне.

– Вернулся, Даля, – я стараюсь говорить с ней ласково.

В конце концов, чем она виновата? Тем, что следовала велению своей совести, точно так же, как я следовал своей?

– Н-ну-у-у... – она прикусывает губу, сжимает кулачки. – И что теперь? Как мы теперь?

– Мы? Мы поженимся, если ты, конечно, не против, – легко говорю я.

Она замирает, едва решаясь поднять глаза.

– Даля, – я опускаюсь на одно колено. – Я прошу твоей руки. В печали и в радости, в нищете и богатстве мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас.

Напыщенные и пустые слова, но сейчас ей хочется услышать именно их.

– Ох... Руслан... господи... – только теперь она дерзает броситься мне на шею. – Ты... расскажешь мне... всё-всё расскажешь, правда? Если у тебя какая другая была, так ведь...

– Оставим это, Даля. Не то сейчас время. Пойдём, вон уже мои встречают.

Мама, папа, сестры и братья. Я смотрю на них, как на детей, на всех, вне зависимости от возраста. Они не знают, где я был и что видел. На их глазах не растворялся в биоморфе человек, решивший пожертвовать всем, чтобы они жили.

Даля смущённо кланяется родителям. Света и Лена бросаются к ней, принимаются обнимать, тормошить, втаскивают в толпу, пока остальные по очереди виснут у меня на плечах.

Сегодня большой праздник. Спуск старого флага и подъём нового.

Бригада «Танненберг» пройдёт торжественным маршем на церемонии. Генерал-майор Валленштейн, кавалер высших орденов Империи, будет представлять Его Императорское Величество кайзера.

Говорят, что памятник Гилви Паттерс уже отливают. Из чистого золота. Вот только жаль, что вокруг придётся держать круглосуточную охрану.

...В бесконечных, бессмысленно радостных разговорах проходит день. Семья не отходит от меня, мы начинаем тысячу и одну тему, бросаем, перескакиваем на другую, вновь возвращаемся к оставленной и так без конца, взахлёб.

Далька уже вовсю щебечет с мамой и старшими сестрами. Кажется, и Светке, и Лене очень нравится идея сделаться тётушками, и обсуждается уже, какие потолочные плафоны следует сделать в нашей новой спальне.

Я отхожу к окну, распахиваю его. Внизу лежит Новый Севастополь, уже отмытый, вычищенный и ухоженный, но не забывший кровавого кошмара Тучи. Мой любимый город никогда уже не станет прежним. Никогда... как и я сам.

Рядом оказывается отец.

– Пора, Рус.