Черепаха Тарази

Немец (звали его Гольдфингер) оказался худощавым человеком, у которого аристократическая утонченность верхней части лица соседствовала с мужицкой энергией подбородка. Удивленно подняв брови, Гольдфингер смотрел, как лошадь пощипывает траву. Одну руку он заложил за спину, а другой поглаживал ус.

- Кто вы? - спросил он, ужасно коверкая слова, но твердым тоном, что с лихвой искупало недостаток его произношения.

- Видите ли, - смутился Тарази, - я пробираюсь к дворцу эмира... и заблудился.

- Остерегайтесь, курфюрст ужасно не любит, когда чужие лошади поганят его сад, - заявил Голдфингер.

- Простите, неужели я в его имении? В таком случае я поверну обратно...

Тарази хотел было уже уходить, но немец, по тону которого было видно, что он не хочет так просто отпускать непрошеного гостя, сказал:

- Если вы сможете найти дорогу назад, то тайна вашей лошади останется между нами. Не то курфюрст будет страшно... - пробормотал Голдфингер, но фразу не закончил, а лишь совершенно некстати вверил загадочное словечко: Ауфбау...

- Но я вернусь по той тропинке, - растерянно пожал плечами Тарази. Гольдфингер не придал, кажется, никакого значения его словам, а только прикусил губу, как бы сожалея о чем-то.

- Кстати, не успеете вы сделать и двух шагов, как курфюрст увидит... Тут действительно из-за забора раздался зов, этакий игривый и сладкий: "Гольдфингер!" - как будто он шел от истомленного любовника.

Человек, чей голос был столь приятен, вскоре и сам показался на тропинке, и по тому, как Гольдфингер подпрыгнул и с готовностью отозвался: "Да, мой курфюрст!" - наш путешественник понял, что перед ним сам Ден-гиз-хан.

Это маленькое, низкорослое существо было олицетворением добродушия и приветливости, совсем не такой свирепый восточный монарх, с которыми Тарази приходилось много раз встречаться. Круглые красные глазки его забегали как солнечные блики по телу гостя, и не успел Тарази опомниться, как был удостоен высшей почести - поцелуя в лоб толстыми, мокрыми губами.

- О мой дорогой друг! - обнял Тарази Денгиз-хан, и легкая шапочка с султаном на его голове перекосилась набок.

Гольдфингер тут же поправил ему шапочку и, как бы ревнуя к гостю, решив умерить пыл эмира, сказал:

- Кажется, сегодня вы никому не назначали аудиенции?

- Это же мой самый лучший друг! - воскликнул Денгиз-хан и подпрыгнул сначала на одной, потом на другой ноге от восторга. - Он приходит ко мне, когда пожелает...

Тарази растерянно смотрел на государя, ведь он знал, что после такого горячего приема обязательно последует возмездие. Как всякий маленький монарх, Денгиз-хан станет действовать хитростью. И путешественник решил поэтому тут же признать свою вину, извиниться, что оказался непрошеным гостем во владениях Денгиз-хана.

- Видите ли, ваша светлость... - начал было Тарази оправдываться. - Я совсем не хотел беспокоить... Виной всему любопытство, которым страдает большинство путешественников...

- А как вы доехали, друг мой? - притворился, что не придал значения его словам, Денгиз-хан. Он взял Тарази под руку и отвел в глубину парка, доверительно наклонив голову в его сторону, словно готовился выслушать нечто очень приятное. - В прошлый раз вы обещали привезти мне личное послание Чингисхана... где бы он признал меня своим старшим братом...

- Да вы, верно... - угрюмо пробормотал Тарази, не зная, как извиниться перед Денгиз-ханом. - Я готов, ваша светлость, удовлетворить местный закон и заплатить штраф...

- Понимаю, понимаю, - закивал Денгиз-хан. - Сейчас моему младшему брату Чингисхану не до наших дел... пока он полностью не истребит ненавистное племя тангутов... и не сровняет с землей Пекин... Но время быстротечно, пусть он ухватится за мою теплую, нежную руку брата, которую я ему протянул. Иначе я могу обидеться, и в тот момент, когда он протянет свою руку, я спрячу свою за спину...

Гольдфингер, продолжавший, видимо, ревновать, закашлял над самым ухом Тарази, чтобы прервать их интимную беседу, за что тут же получил от Денгиз-хана работу.

- Друг мой Гольдфингер, - любезно молвил Денгиз-хан, - мне хочется дать нашему гостю краткую аудиенцию.

- Слушаюсь, - с мрачным видом поклонился Гольдфингер и сразу же ушел за забор, куда указывала стрелка.

- Гольдфингер - мой гость, - пояснил хан, - иногда он останавливается у меня месяц-другой, а потом следует дальше по своим торговым делам. Сделав паузу и беспокойно оглядываясь по сторонам, словно боясь, что их могут подслушать, Денгиз-хан вдруг спросил: - Скажите, а война уже близко?

- С кем? - не сразу понял Тарази.

Денгиз-хан сделал обижешгую мину и печально молвил: