Черепаха Золотая

Настька испарилась от окна, слышно было, как она прыгает на одной ноге, впихивая ногу в резиновый сапог, который уже стал маловат. Спустя пару минут, ежась и кутаясь в Сонину куртку, на крыльце возникла живая картинка «Ну, что я тебе плохого сделала?». В руках она держала ножницы и миску.

Соня засмеялась и затолкала ее обратно на террасу.

– Иди, малолетний сельхозник, читай дальше свой дюдик… В качестве помощи сваришь на ужин макароны…

– А ты, правда, не обидишься? – ребенок сиял. Как же мало иногда надо для счастья…

– Правда, не обижусь…

– Мам, а ты можешь делать «ничего»?..

– Теоретически могу, но практически… Надо, Насть…

– А то бы полежали, поболтали… Ты так давно со мной не шутила, не разговаривала о моих проблемах… Только ругаешься…

Соня моментально начала заводиться.

– Еще одно слово, и ты пойдешь со мной шутить на мокрую улицу! Не забудь губы черной помадой накрасить! И вообще, как тебе не стыдно! Ты что, не видишь, что у меня минуты свободной нет! Проспала, теперь завтра придется рано вставать, чтобы все успеть… Бабушка будет недовольна, оправдывайся опять… Ну, как я ей скажу, что вместо того, чтобы дела делать я лежала рядом с тобой и шутила… Что вы меня все доканываете…

Соня неожиданно почувствовала подступающие к горлу слезы, потому что больше всего ей сейчас хотелось залезть в теплую постель и делать «ничего»… Но…

Настька опять выскочила из дома и обняла Соню.

– Мам, прости… Я не хотела тебя рассердить… Ну…

– Ладно, ты не виновата, это у меня судьба такая…

– Мам, а я в одной книге читала, что девочки повторяют судьбы матерей…

– Хрен его знает, Насть… Вообще-то я тоже об этом слышала… А ты это к чему? К тому, что ты куришь, потому что я курю?

Настя захихикала.

– Нет, к тому, что, когда я вырасту, я под дождем ягоды собирать не буду…Мам…

– Ну?

– А долго у тебя в сумке будет лежать запечатанная пачка сигарет?

– Ах, вот оно что! Стрельнуть не получается?

– Мам, ты чего? Я никогда у тебя не стреляла, – деланно обиженно пожала плечами Настя, но не выдержала Сониного пристального взгляда и засмеялась.

– Мам, я когда говорю правду, всегда вру… Ой!

Теперь Соня от души смеялась и кивала головой.

– То есть я хотела сказать: всегда ржу…

И она довольно юркнула в дом.

Соня машинально стригла мокрые веточки с черными гроздьями. Миска наполнялась быстро, рука устала, ножницы натирали пальцы. Становилось все холоднее, темнело. Соня смотрела в сторону заката, исчезающего в тучах. Скоро нарисуется луна, если будет ее видно…

А если попросить Настю раздвинуть шторы, то света хватит, чтобы продолжать собирать ягоды, а если…

Соня опять посмотрела на небо. И ей показалось, что та туча, небесная хулиганка, недовольно дохнула на нее вечерней сыростью. Словно она напрасно старалась…

Соня бросила ножницы в миску и пошла в дом.

А на следующий день, в воскресенье, совершенно неожиданно позволила себе делать «ничего»… Поздно проснулась, долго смешила Настю, та даже позволила маме немного поглумиться над готами, чего в обычной городской жизни даже нельзя было предположить. Соне подумалось, что может надо уехать с ней недели на две, гулять, болтать, спать. Хотя только начался учебный год, и отпуска уже не было…Глядя, как дочь с удовольствием трескает макароны, трудно было предположить, что она охотно рассуждает о смерти, одиночестве и т.д. Потом часа два Соня просто сидела на крыльце и смотрела на небо… Затем, словно, опомнившись, носилась по дому и участку как электровеник, почти все успела, но спина разболелась просто невыносимо. Закрывая дом, воюя со старыми замками, Соня будто чувствовала на ноющей спине чей-то недовольный взгляд. Наверное, это подглядывала та туча, ставшая теперь невидимкой после своего небесного бунта. Она столько выплакала, столько выплеснула, но Соня, похоже, так ничего и не поняла.

Всю дорогу им сопутствовала удача. Сперва их взяли в машину до станции, и это еще и получилось гораздо дешевле, чем заказывать самим, затем сильный ливень позволил им успеть накупить пирожков и вкусностей и полил стеной только тогда, когда они уже уселись возле окна в электричке. Они рискнули ехать без билетов, но контроДашов, видимо, тоже смыло дождем. Люди заходили промокшие насквозь, не спасали ни зонты, ни плащи. Промокшие люди – совсем другие, у них какая-то душевность повышенная что ли. Поэтому ехали очень мирно, трогательно советуя, друг другу, как согреться сейчас и как грамотно поставить блокаду простуде дома, как-то всем было тепло, несмотря на то, что большинству было мокро и холодно.

Глава 2