Черепахи до самого низа. Предпосылки личной гениальности

Джон: Знаете, насколько прочнее и лучше стали бы ваши отношения с вашими детьми, если бы, когда они ставят дом вверх дном и вы сходите с ума, вместо «Не шумите», вы говорили: «Пойди, пожалуйста, во двор и посмотри, поспели ли яблоки на дереве». Когда вы говорите «Не…», вы не предлагаете альтернативу. Или класс альтернатив, предложенных вами, слишком однороден, например, как визуализация кота и крысы, бегущих в разных направлениях, вместо того, чтобы бежать в одном направлении. Существует масса свидетельств о том, что это одна из важнейших частей искажения в наложении:

Джон: Еще один классический случай наложения синтаксиса на наши опыты, еще одна искажающая функция — трансформация, исходящая из структуры языка, которая (структура) не имеет ничего общего с строением мира, но в которой мы ведем себя, как будто это мир, в котором мы живем.

Джон срубил дерево топором.

Лингвистика говорит, что здесь есть деятель, активная первопричина, Джон, использующий инструмент, топор, чтобы срубить неподвижный, безучастный объект — дерево. С других позиций восприятия, с точки второго и третьего описаний, нет ничего более далекого от истины. Если бы я был математиком и хотел бы составить уравнение, предсказывающее будущее поведение дерева, топора и человека, упомянутых в предложении «Джон срубил дерево топором», то написал бы формулу, где действия Джона выразились бы как зависимая переменная, определяемая как функция от места и глубины засечки на дереве. И это будет такая точная репрезентация, и эпистемология такая же надежная, как само предложение «Джон срубил дерево топором». Потому что на каждом этапе движения рубщика леса и движения топора определены последним ударом топора по дереву. Поэтому можете прервать последовательность в любой точке, и, надеюсь, вы начинаете понимать, насколько язык является опасным образцом нарушения правильно построенного условия — иметь двойное описание. И как важно иметь альтернативные репрезентации.

Джуди: Что происходит, Консуэлла? А-аах!

Консуэлла: Когда вы попросили нас репрезентовать предложение «Кот не гонял крысу», у меня не было картинки. Я сказала: «все другие возможности»

Джон: Так.

Консуэлла: Я имею в виду, я слышала это. Я переключилась с визуального на аудиальное восприятие.

Джон: Ну, один из способов убедиться, что у вас есть двойное описание, это переключить репрезентативные системы. Значит, когда вы говорите: "все другие возможности», вы просто создали файл, в котором говорится: «Теперь, в зависимости от любого другого сигнала в контексте я могу войти в этот файл, который является всеми другими возможными взаимоотношениями.» Это более высокий логический уровень, как и вертикальная черта на картинке, но в другой системе — другой логический тип, таким образом, вы используете преимущество совершенно отдельной позиции восприятия….

Джуди:…видеть-ощущать или слышать-ощущать, что вы должны внести другой компонент в эту систему.

Женщина: У меня были такие же ощущения, как у Консуэллы. Мне пришло в голову, что моя репрезентация темы «Кот не гонял крысу» — одна возможность из многих. Я знала, что есть кот и крыса, а то, чего у меня не было, это взаимоотношения.

Джон: Правильно.

Женщина: А моей целью было бы вставить взамоотношения.

Джон: И это цель, которой соблазнились Джордж, Марн, и еще… Ладно. Хорошо.

Кари: У меня было чувство «наплыва».

Джон: А потом ушло. Это похоже на «что-то другое».

Джорджина: Об отрицании: мне известен факт, что дети приобретают отрицательную полярность, если говорить им «Не делайте этого».

Джон: Нет-нет, они просто подчиняются той части инструкции, которую они слышат во втором внимании. Они не учитывают отрицание.

Джорджина: Они не учитывают отрицание, значит, если вы говорите «Не делай этого!»…

Джон: Они будут делать.

Джорджина:…ребенок слышит: «Делай это».

Джон: Верно.

Джорджина: А как бы вы классифицировали противоположную модель, когда, например, учитель или родитель говорит: «Давай это сделаем», а ребенок поступает буквально наоборот?

Джон: Рост независимой личности. По-моему, это другой логический уровень расшифровки, декодирования и знаковой коммуникации. Русские провели серию упражнений с детьми. Они построили ситуацию следующим образом: ребенок примерно четырехлетнего возраста, когда овладение вербальным языком еще предварительное, получает в распоряжение одну кнопку и две лампочки, и ему говорят: «Если зажжется эта лампочка, нажимай кнопку как можно быстрее. Если зажжется другая лампочка, кнопку не нажимай».