Черепашки-ниндзя на острове чудовищ

Леонардо, Донателло и Рафаэль были пораже­ны видом двухголового клоуна в белом костюме. А Микеланджело вдруг почувствовал, как уча­щённо забилось сердце в груди, когда из-за кулис грациозно выпорхнула очаровательная девушка в фио­летовом платье, отороченное синим мехом, и пуантах тако­го же цвета. Роскошные ры­жие волосы спадали ей на пле­чи. На голове у неё возвыша­лась изогнутая остроконечная красная корона, а за плеча­ми — пара больших пышных белых крыльев.

И в тот момент, когда Мике­ланджело увидел эту девушку, он понял, что безнадёжно влю­бился в неё, что не бросит её на произвол судьбы, что защи­тит от всех бед. Пусть даже ради этого ему придётся сразиться с чудовищами всех Галактик!

Когда шествие артистов шоу по кругу арены за­вершилось, из-за кулис показался сам директор цирка Крэб. Он же исполнял и роль конферансье. Вздымая над головой неразлучный золотой жезл, от наконечника которого распространялся во все стороны яркий свет, Крэб представил зрителям каждого артиста, а затем объявил:

— Представление начинается!

Держитесь сильнее за подлокот­ники! Ради того, что вы увиди­те, можно будет и умереть!

Нервы зрителей уже и так напряглись до предела. Но от того, что они увидели затем, можно было, в самом деле, умереть от страха.

Вновь зазвучала громкая му­зыка через динамики, разве­шенные по всему залу. Самого оркестра не было видно. Кон­ферансье объявил первый но­мер, и на арену с рычанием вы­рвалась свора гиен. Некоторые из зрителей даже пожалели о том, что, отправляясь на «Межгалактическое шоу», не составили заранее завещание. У всех сложилось впечатление, что голодные хищники вырвались из клетки и на­мерены пообедать зрителями.

В действительности же гиены не стали ни на ко­го бросаться. Вместо этого они начали сооружать гимнастическую пирамиду, карабкаясь с помощью рук друг другу на головы. Постепенно пирамида выстроилась до самого ку­пола цирка.

Зрители следили за стоящи­ми наверху гиенами, задрав го­ловы. Когда же они опустили взгляд на арену, то с ужасом обнаружили, что основание спортивной пирамиды обвила двойным рядом колец огром­ная змея, бесшумно выполз­шая из-за кулис. Гипнотичес­ки обведя зрителей страшным взглядом, от которого некото­рые впадали в столбняк, змея резким ударом хвоста свалила с ног тех гиен, которые дер­жали на своих плечах ос­тальных. После этого вся пирамида рассыпалась. На арене образовалась куча беспомощно копошащихся тел. Это зре­лище от души позабавило только одного Крэба, ко­торый оглушительно расхохотался. Всех осталь­ных присутствующих мороз пробирал по коже. Никто не обратил внимания на то, что жезл в руке конферансье померк, и словно уже не излучал свет, а вбирал его в себя.

Следующим номером стал выход синекожих мутантов, которые размахивали острыми секира­ми. Оставалось только догады­ваться, как они умудрялись не снести один одному голову!

Выстроившись вкруг, по пе­риметру арены, мутанты не ог­раничились одним размахива­нием топоров. По команде Крэ­ба, отданной зычным голосом, монстры начали метать секиры друг в друга. При малейшей не­точности эти топоры могли посносить головы тем зрителям, которые сидели как раз за спинами монстров. Но лов­кость монстров, следует признать, была безуко- ризненной. Всякий раз они успевали перехватить брошенный топор, в дюй­ме от края манежа, за рукоятку.

Это продолжалось довольно долго. И всё это вре­мя зрители, сидящие на первых трёх рядах, не могли перевести дыхания от страха. Многие из них испытывали острое желание вскочить на ноги и бежать прочь из этого кошмарного ша­пито. Некоторые от страха не могли даже пошевелиться, а другие опасались наткнуться в темно­те на змею, которая явно при­таилась где-то неподалёку.

Наконец синекожие монстры повесили секиры на пояса. Зрители облегчённо перевели дыхание. Но тут же выясни­лось, что они преждевременно радовались. Мутанты начали метать друг в друга небольшие четырёхконечные острые плас­тины. При этом они подпрыги­вали в воздух, выделывая голо­вокружительные кульбиты, и перехватывали брошен­ные пластины на лету.

Смертоносные плас­тины со свистом лета­ли по всему пространству цирка. И если на номере с топорами смертельная опасность грозила только зрителям, сидящим на первых трёх рядах, то на этом номере, при любой неосторожности смерть уг­рожала каждому зрителю. Теперь дыхание пере­хватило у всего зала.

Один только Крэб был донельзя дово­лен. Он оглушительно хохотал, по­хлопывая себя ладонью по лево­му колену.

Когда же испуг зрителей до­стиг уже крайней точки, по команде конферансье акроба­ты-мутанты прекратили ме­тать друг в друга острые плас­тины и умчались за кулисы.

Чтобы разрядить обстановку в зале и чуть развеять воца­рившуюся атмосферу ужаса, на арену вышел двухголовый клоун Бим-Бом. Странное имя объяснялось тем, что одну го­лову клоуна звали Бим, а дру­гую — Бом.